Мой дядя Бенжамен - [36]

— Боже мой, — смущенная этим вопросом, ответила госпожа Лаланд, — по-моему, лучше всего верить, не рассуждая.

— Как, сударыня, вы предпочитаете верить, не рассуждая?! Разве такова должна быть речь повивальной бабки, просвещенной в делах веры? Хорошо, раз вы поставили вопрос в такую плоскость, я буду иметь честь просить вас разрешить мне следующую дилемму…

— Оставь ты нас в покое с твоими дилеммами, разве госпожа Лаланд знает, что такое дилемма? — перебила его бабушка.

— Как, сударыня! — возразила задетая за живое замечанием бабушки госпожа Лаланд. — Жена хирурга не может не знать, что такое дилемма. Продолжайте, господин Ратери!

— Это совершенно бесполезно, — сухо остановила ее бабушка, — я решила, что Бенжамен будет восприемником, и он им будет. Нет такой дилеммы на свете, которая избавила бы его от этого.

— Я обращусь к Машкуру! — закричал Бенжамен.

— Машкур уже приговорил тебя. Он сегодня утром пошел в Корволь просить барышню Менкси быть крестной матерью.

— Значит, — возмутился мой дядя, — мной распоряжаются без моего согласия! У вас даже не хватает совести предупредить меня об этом! Я вижу, что вы принимаете меня за соломенное чучело или пряничного человека с елки? Нечего сказать, хорош я буду при своем росте, стоя рядом с такой жердью, как барышня Менкси, которая из-за своего плоского стана похожа на украшенную лентами призовую мачту. Знаете ли вы, что меня уже шесть месяцев терзает мысль о том, как я пойду бок-о-бок с ней в церковь. Отвращение к этой картине чуть не заставило меня отказаться от счастья стать ее супругом.

— Видите, госпожа Лаланд, — сказала бабушка, — какой Бенжамен шутник. Он страстно любит барышню Менкси и все же не может удержаться, чтобы не насмехаться над ней.

— Гм! — произнесла повитуха.

Бенжамен, забывший о присутствии госпожи Лаланд, только тут спохватился, что сделал оплошность. Желая избежать упреков сестры, он согласился на все, что она от него требовала, и постарался уйти из дому, раньше чем ушла повитуха.

Крестины назначили на следующее воскресенье. Ради такого торжества бабушке пришлось понести немалые расходы: она разрешила Машкуру пригласить своих и дядиных приятелей. Что касается Бенжамена, то на этот раз он мог вполне покрыть все издержки, которые требовались от крестного отца, так как только что получил от правительства денежную благодарность за усердие, с каким пропагандировал в крае оспопрививание и отстаивал картофель, подвергаясь нападкам как со стороны врачей, так и со стороны агрономов.

XIV. Защитительная речь дяди перед судом

В следующую субботу, накануне крестин, дядя был вызван в суд, где ему объявили постановление, присуждавшее его к уплате господину Бонтэну ста пятидесяти франков, десяти соль и шести денье, за отпущенный товар, так гласила повестка. Доставка этой повестки стоила четыре франка пять соль.

Будь на месте дяди человек другого душевного склада, он в элегических тонах сокрушался бы о своей судьбе. Но душа этого великого человека была неуязвима для ударов судьбы. Вихрь бедствий, окружающий современное общество, этот туман слез, которым оно окутано, не достигали его. Только тело его было подвержено слабостям человеческим: если он слишком напивался, у него болела голова, если он много ходил, он уставал, если дорога была грязной, он тоже покрывался грязью, наконец, если у него не было денег расплатиться с трактирщикам, его вносили в книгу должников, но, подобно скалам, о подножье которых разбиваются волны, а верхушка сияет на солнце, подобно птице, гнездо которой запрятано в кустах, тогда как сама она парит среди небесной лазури, душа моего дяди, спокойная и безмятежная, обитала в высших сферах. У него были только две потребности: голод и жажда. Если бы небесная твердь обрушилась на землю и, раздавив весь мир, чудом оставила бы только одну бутылку вина, дядя спокойно осушил бы ее за воскрешение человечества, погребенного под дымящимися осколками какого-нибудь светила. Прошлого для него не существовало, будущее было — ничем.

«Жизнь, — говорил он, — в настоящем, а настоящее — это данное мгновение, что может дать мне мимолетное счастье или несчастье. Вот нищий, а вот миллионер, бог говорит им: „Вам дано жить на земле одно мгновение“, оно истекает, и он дарит им еще одно, другое, третье, и так они доживают до девяноста лет. Вы думаете, что один гораздо счастливее другого? Человек сам — причина постигающих его бедствий. Мы гордимся превосходством нашего разума, но животные, которых мы презрительно именуем скотами, разумнее нашего относятся к жизни. Осел валяется на траве и не заботится, вырастет ли она вновь. Медведь не стережет стада, чтобы купить на зиму теплые перчатки и шапку, заяц не поступает в полк барабанщиком, чтобы заработать себе отруби на зиму, ястреб не нанимается в почтальоны, чтобы заслужить золотую цепь на свою облезлую шею. Они довольствуются тем, что предоставила в их распоряжение природа, — ложем в лесной траве и звездным покровом над головой. Лишь только солнечный луч осветит долину, как птицы защебечут в ветвях, вокруг куста зажужжат насекомые, заплещет рыба в пруду, и ящерица выползает нежиться на горячих камнях, но стоит брызнуть хоть нескольким каплям дождя, как все скрываются в свои убежища и мирно засыпают до рассвета. Почему человек не поступает так же? Не в обиду будь сказано великому царю Соломону, — муравей самое глупое насекомое на земле: вместо того, чтобы летом резвиться в лугах, принимая участие в том великолепном празднестве, которое шесть месяцев небеса даруют земле, он занимается тем, что громоздит былинку на былинку и листочек на листочек, а когда его постройка, наконец, воздвигнута, — внезапный вихрь одним порывом пускает все это по ветру».