Мой друг – предатель - [69]

Справедливости ради надо сказать, что наш старшина, старший прапорщик Губенко, все же был неплохим человеком. Правда, получить у него даже полагающееся солдату по всем нормам было делом нелегким. Про ботиночки свои я уже рассказывал. То же самое относилось и к форме, и к головным уборам, и к бушлатам, да к чему только не относилось! Но если ротный свирепел и приказывал, чтобы рота на завтрашнем построении выглядела как огурцы, то рота именно так и выглядела, в новеньких хэбэшках, панамах, начищенных уставных ботинках. Потом все же Губенко сдирал обновку со всех, выдавал форму второго, а то и третьего срока, обменивал панамы и ботинки:

– В горах все равно порвете, истреплете!

Можно было и послать старшину, уцепиться за шмотки, и никуда бы он не делся, обновки остались бы в руках. Но ссориться со старшиной из-за таких мелочей не хотелось, поэтому выискивали в старье если не свое бывшее обмундирование, то подходящее по размеру, стирались, латались, зашивались. Мне было проще теперь с обувью, но трофейные берцы многим не давали покоя. Ох, сколько завистливых жадных глаз провожали мою обувь. Да только облом, ребята! С сорок пятым размером ноги у нас я, Лиса, замполит и еще пара-тройка солдат. Все наперечет!

Ночь прошла в тревожном ожидании завтрашнего дня. Подтянулись на плато еще две роты, те, которые любовались боем издалека. Поздно вечером комбат проводил совещание, настаивал на том, что с утра надо будет вернуться на наши вчерашние позиции и вступить в бой с духами. Зароптали взводные – мол, с оружием беда, много вышло из строя, боеприпасов не особо густо, с медикаментами еле-еле. Комбат обещал, что с утра прямо на позиции доставят все необходимое, да и вообще, это приказ командования полка. Куда тут денешься, тем более что и особист тут присутствовал, и начальник разведки полка. Выматерился Кулаков негромко в усы, пришел ночевать к нам.

Только не вышло ничего с утра. В четыре часа нас подняли и скрытным маршем отправили туда, где вчера восемь часов воевали. С рассветом начали стрельбу, вызывая духов на ответный огонь. А с той стороны ущелья – тишина. Ушли моджахеды. И зачем было вчера до кровавых соплей биться? Во имя чего?

* * *

Я слышал, как за оградой мягко хлопнула дверца машины, узнал шаги Лисы, ступавшего осторожно по гравию, рассыпанному у дома, затем тихо скрипнула металлическая калитка.

– О, Серега, не спится? – Лиса присел рядом со мной.

– Да вот, что-то никак не усну. Лежал-лежал да и встал, чего ворочаться-то…

– Слушай, может, водки накатим? – поинтересовался Гена.

– Можно, конечно, – согласился я. – В лечебно-профилактических целях! Чтоб спалось. Погоди, у тебя же завтра дел по горло!

– Та, ерунда, – отмахнулся Гена. – Я сейчас. – И он ушел в дом.

Слышно было, как впотьмах Лиса открыл холодильник, чертыхнулся тихо, когда слабо звякнуло стекло, появился на улице с тарелкой нарезанной колбасы, сыра и бутылкой водки.

– Водка из морозилки, не возражаешь? – Он поставил на стол продукты, ушел в сарай, принес огурцы и помидоры. – Давай, братуха! – Свернул винтовую крышку с горлышка бутылки, взял пару стаканчиков, плеснул по чуть.

– Вот же, алкоголики бешеные! – проговорил Татарин, выходя на крылечко. – Игореха, ты полюбуйся на них! – Он с суровым видом покачал головой, укоризненно-жалостливым голосом обращаясь к Джону, тоже вышедшему следом, как и Игорь, в одни трусах.

– Угу, – согласился Джон. – Товарищей боевых, можно сказать, братьев по оружию баю-бай уложили, а сами… Эх, как верить после этого людям!

Гена заулыбался, закусил спичку зубами, приглашающе развел руками.

– А ты, Лиса, – все так же сурово отчитывал Татарин, – выплюни гадость. – Он выхватил изо рта Гены разжеванную спичку и погрозил пальцем. – А то тетя Оля накажет!

Мы заржали потихоньку. Гена налил водки и ребятам.

Выпили, захрустели пупырчатыми сладкими огурчиками, даже в соль макать не стали, и так вкусно.

– Чего вы не спите? – поинтересовался Лиса, завертел в пальцах новую спичку, однако не решаясь сунуть ее в рот.

– Привычка старая, сержантская, – охотно пояснил Татарин. – Сквозь сон слышал, как Серега вышел из комнаты, потом ждал, когда вернется. А его все нет. У меня если даже Наташа встает ночью, всегда спрашиваю, куда собралась, – улыбнулся Игорь – Сначала обижалась, потом привыкла, зато отвечает: «Спи давай, сейчас приду!»

Джон пожал плечами:

– Я сразу уснул, потом чего-то проснулся, лежал, прислушивался; вскоре ты приехал, в дом зашел.

Закурили. Щурились от дыма, он в неподвижном воздухе висел над головами, не уходил сквозь густую листву. Хорошо как! Тихо, спокойно, тепло.

– Серый, – позвал Гена. – Я тут по дороге, когда Ольчу провожал, рассказал историю кинжала. Если Джон возражать не будет… – он покосился на Игоря. – В общем, мы решили вернуть его тебе, как полноправному хозяину трофея!

Игорь, соглашаясь, кивнул – никаких проблем, дело хозяйское.

Я только сейчас заметил, что, задумавшись, поглаживаю теплые ножны. Теперь оттолкнул кинжал от себя:

– Нет, Геша, нет! – испуганно затряс я головой. – Владей. Я от него еще тогда отказался. Не возьму.

Просидели до первых петухов. Здорово все же у Гены! Вроде как и в городе живет, а тут, на окраине, совсем деревенская жизнь. Петухи поют, где-то корова мукнула. Кроме первой рюмки, больше и не пили. Не хотелось. Переговаривались тихими голосами, что-то общее вспоминали, делились планами на будущее. Гена сказал, что завтра – вернее, уже сегодня – надо будет ему смотаться в кафе, где назначена свадьба, завезти туда продуктов, спиртного, торт заказать. Конечно, пообещали ему свою помощь и разошлись по своим спальным местам.