Мой друг Плешнер - [10]

Соседский кот Бусик, пользуясь мнимым с ним, Плешнером, сходством, расположился на его излюбленном месте и бросал недвусмысленные взгляды на бродящих внизу забора кур, защищать которых от всевозможных представителей рода кошачьих, вменил себе в обязанность Плешнер. Нужно срочно задать трепку наглецу, а обед немного подождет и он, переполненный воинственным пылом, опьяненный весенним, солнечным днем, рванулся к противнику, предоставив Капу самой себе и ласковым, животворным лучам ослепительного светила.

Бражник

Была ночь, пронзительная тишина разлилась по бескрайнему сонному миру, ее волны захлестывали все вокруг, топя без следа даже самые робкие звуки, дерзнувшие нарушить ее покой. Мир притаился и спал в ожидании нового дня, тепла и света. Утонул в сонной дреме и богом забытый Карадырский поселок, ни огонька, ни звука. Тьма и немота. И лишь в одном из домов, затерянном на самой окраине поселка, то вспыхивала, то угасала крохотная искорка бодрствующего разума. Это был Плешнер, старый, облезлый и жирный котяра. Проплутав весь день по узким поселковым улочкам, он возвратился домой лишь на излете дня, когда весь мир властно заполонила тьма и лишь экраны телевизоров разноцветными всполохами, взрывали ее чернильное однообразие. Люди, эти громогласные двуногие исполины, уже не были столь живы, как днем. Они постепенно засыпали, их разум угасал перед мельтешащими на экране картинками. Сонное царство манило к себе, опутывая шелковистой паутиной забытья. Уже слабеющая рука одного из хозяев выдернула штепсель телевизора, и она же впустила в дом вопящего от нетерпения под дверью, старого котяру.

Дверь открылась для него и захлопнулась вновь. Полусонная фигура хозяина удалилась прочь и спустя мгновение, дом погрузился во тьму и тишь до самого утра. Плешнер остался один. Он наконец-то согрелся. Мерзкая погода изрядно подпортила ему настроение и даже его, еще по-зимнему пышная шуба, не могла спасти от пронизывающего холода. Он отогрелся, и ему захотелось есть. Но, увы, его ждало разочарование. Миска, которая обычно наполнялась до краев при его появлении щедрой хозяйской рукой, была безнадежно пуста, более того, вылизана до зеркального блеска псиной Ижоркой, не оставившей ему даже крохотного кусочка пищи, дабы унять проснувшийся в нем голод.

Слишком поздно и в этом был отчасти виноват он сам. Вернуться раньше он не мог и виной всему симпатичная трехцветная кошечка, коей раньше он никогда не встречал, хотя и исходил поселок вдоль и поперек, перезнакомился со всеми его обитателями и даже кое-кому изрядно попортил шкуру. Помимо внешних превосходных качеств, она обладала чудесным бархатистым голосом и знала много красивых песен. Они пели на пару так хорошо, так слаженно, что позабыли не только о времени, но и обо всем на свете, и если бы не старый башмак, брошенный подлой рукой в прекрасную незнакомку, быть бы им вместе до самого утра.

Но, увы, грубые и неотесанные людишки, были не в состоянии понять и оценить всю красоту и прелесть кошачьего пения, и поэтому им пришлось расстаться. Сраженная мерзким предметом, обиженно мявкнув, растворилась в ночи прекрасная незнакомка, и он остался один. На мгновение он застыл на месте, приходя в себя, вспоминая, где он, и что он такое. Второй башмак, летящий в его направлении, привел в чувство. Старого котяру не так-то просто было застать врасплох, словно какого-то кота-первогодка. Ловко увернувшись и победно подняв хвост трубой, он канул в ночи, оставив гнусного метателя-неудачника с носом.

Поселок давно уже спал, идти было решительно некуда, и Плешнер отправился домой, в надежде забыть недавнее разочарование за сытным, и обильным ужином. Но, увы, он опоздал.

Оставалось одно, — терпеливо ждать утра, не обращая внимания на бурчащий протестующе живот. Котяра прилег на свое излюбленное место — мягкий диван, покрытый шелковистым покрывалом, и погрузился в сон. Время от времени он пробуждался и прислушивался, не проснулся ли дом, не спешат ли на кухню хозяева покормить голодного скитальца. Но в спящем доме было тихо, и тогда он переводил взгляд на железное чудовище, монументом застывшее на столе и издающее однообразные тикающие звуки. Плешнер знал, что от этой железки зависит пробуждение людей и начало нового дня. И так хотелось поддать ему лапой в металлический бок, но чудище продолжало все также монотонно и неутомимо вести одному ему ведомый счет. И Плешнер снова погружался в сон, чутко поводя ушами.

Еще одно существо нарушало сонный, домашний покой, все время что-то бормоча и всхлипывая. Но, как Плешнер не старался уловить, о чем шепчет в ночи огромное стеклянное существо, сделать он этого не смог. Оно находилось всего в паре метров от него и всхлипывало, и шептало, то радостно, то, как казалось коту, вопросительно, а на самой его верхушке раздутая белая рука, помахивала Плешнеру огромной, безобразной пятерней. Котяра понимал, что существо настроено вполне миролюбиво и не причинит ему вреда, но врожденная осторожность заставляла время от времени поглядывать на необычного соседа, странное и подозрительное, шепчущее в ночи стеклянное существо.