Мой друг Карлос Шакал. Революционер, ставший героем голливудских фильмов «Шакал» и «Карлос» - [2]

— Как вы относитесь к Ле Пену?

— Я — коммунист, Ле Пен — старый фашист, но я чувствую к нему симпатию, потому что он — единственный французский политик, который рубит правду-матку. Когда-то настоящие коммунисты были такими…

— Как вы относитесь к Путину?

— Положительно, как может быть иначе? Его учили в КГБ, то есть готовили стать советской элитой. Хорошо, что он оказался во главе России. Надеюсь, что его политический проект преуспеет, потому что миру нужна сильная Россия, славянский Третий Рим на основе православия и коммунизма…

Карлос Ильич остается в плену, последний позабытый солдат советских битв. Давно вышли на волю агенты ЦРУ, MI-5, Моссада, против которых сражался Карлос. После 20 лет во французской тюрьме он с надеждой глядит на Москву. Он надеется, что там о нем вспомнят. Он еще надеется выйти и провести медовый месяц с женой, который оказался отложенным на годы.

Его адвокат и жена Изабель сказала мне, что французские власти могут согласиться выпустить Ильича в Россию, если та попросит. Хоть он и не был советским агентом в прямом смысле слова, но и к нему относятся слова Путина: «Мы своих не бросаем»…

Эту идею подхватил Игорь Молотов, молодой энергичный русский писатель и публицист радикального толка. Таких людей не много — а тем более в России, пережившей резкий спад пассионарности. Он встречался с крайне левыми и крайне правыми и дошел до Ильича. Молотов не только книгу написал про великого мученика революции, но и лично возглавил кампанию за освобождение Ильича. Это хорошо — именно такого лично ангажированного участника борьбы и не хватало раньше для победы. Игорь, надеюсь на твой и наш успех.

Исраэль Шамир

Нулевая отметка. Предисловие

— Здравствуй, товарищ, как дела?

— О, я хорошо, Карлос! Ты как? Я только сегодня приехал к нашим турецким товарищам.

— А ты уже получил от меня письмо? Я отправил его уже больше недели тому.

— Нет пока. Почта. Знаешь, у нас есть много шуток про русскую почту…

— Сегодня мне пришло письмо от тебя. Я еще не ответил… Ты извини, я плохо говорю по-русски. Столько лет тюрьмы, ты знаешь… Когда-то я хорошо говорил. В том письме, что я тебе отправил, очень много документов, которые тебе пригодятся для работы.

Из телефонного разговора автора с Карлосом Шакалом, 1 июля 2017 года, Стамбул

Я задыхался от жары: в те дни в Стамбуле столбик термометра перепрыгнул отметку в 36 градусов. А до этого были изнурительные 10 часов в аэропортах, самолете и машине. В аэропорту «Ататюрк», гигантском сооружении из стекла и пластика, меня уже ждал Гювен Иылмаз, симпатичный 50-летний турок, знакомый по продолжительной переписке. Вы же, наверное, знаете, как это бывает: мессенджеры, гаджеты, и ты заводишь дружбу, даже не пересекая границу. Кроме того что он был славным парнем, Гювен имел интересную работу адвоката и не менее интересные политические взгляды. Он был исламским радикалом, а его клиентом числился Ильич Рамирес Санчес, известный также как Карлос Шакал. Именно этот аспект его деятельности привел меня в столицу бывшего Османского халифата — город исламского смирения и французского порока.

Ночной Стамбул, Босфор, ужин и отель, где можно было по-хозяйски заварить кофе и поразмышлять, поглядывая на шпили минаретов, пронизывающих тяжелое средиземное небо. «Учитель-террорист, журналист-террорист, врач-террорист», — я с расстановкой примерял клише к мирным профессиям, как бы пробуя словосочетания на вкус. Мы вообще много в последнее время говорим о терроризме: террористы ведут партизанскую войну, атакуют американские военные колонны в Ираке и Афганистане, терроризм стал частью нашей жизни, как какой-нибудь дождь. Но если с дождем все понятно, то с террористами не очень: где грань между терроризмом и освободительной войной? Как нам отличить террориста от революционера? Я отпил глоток крепкого кофе и решил, что эту книгу следует начать с пояснения. Давайте отделим мух от котлет.

Бывший генеральный секретарь Совета ЕС Хавьер Солана говорил, что 90 % потерь убитыми в современной войне приходится на гражданских лиц. Из этого следует, что противоречащие международным нормам интервенции Запада — это обыкновенный терроризм. Мир, который не желает признать, что войны в Ираке, Ливии и Сирии, развязанные НАТО, были проявлением чудовищного по своему масштабу акта терроризма, не имеет права именовать себя цивилизованным миром. Можно придумать сколько угодно отговорок, но факт остается фактом.

Разница между революционером и террористом, как говорил Арафат, заключается в цели их борьбы. Потому что те, кто борется за свободу и освобождение своих земель от захватчиков, не могут называться террористами. Иначе американцев следовало бы назвать террористами во время их борьбы за освобождение от английских колонизаторов, европейское сопротивление нацизму тоже было бы терроризмом, как и борьба азиатов, африканцев и латиноамериканцев, не говоря уже о многих из тех, кто сегодня заседает в Генеральной Ассамблее ООН.

Это справедливая и правильная борьба, освященная Уставом Организации Объединенных Наций и Всемирной декларацией прав человека. А вот те, кто сражается против справедливости, кто развязывает войны, чтобы захватить, колонизировать и притеснить других людей, — они и являются террористами, и их следует называть преступниками. Праведная же цель оправдывает вооруженную борьбу.