Мой благородный рыцарь - [39]

– Куда отправимся? – спросил он, когда они выехали за ворота.

Почему он так вежлив сегодня? Не важно. Главное – не упустить возможность исследовать дорогу к стоунхенджу.

– Туда, – указала она.

Дейдре с удивлением отметила, что Гилеад держится напряженно и вооружен до зубов: круглый кожаный щит, два кинжала – один за поясом, другой за голенищем сапога, два меча на перевязи, крест-накрест пересекавшей грудь… Он настороженно озирался по сторонам, хотя дорога была пустынна. А кругом – только трава да низкорослый кустарник.

– Вы опасаетесь нападения?

– Надо быть готовым ко всему, когда едешь без эскорта, – ответил Гилеад, искоса взглянув на нее.

Они остановили лошадей возле небольшой дубовой рощицы. Гилеад объехал ее кругом, прежде чем позволил спешиться.

– Думаете, оттуда кто-то выпрыгнет? – поддразнила она и смутилась, не увидев на его лице улыбки.

– Мы далеко от замка. Пусть лошади немного отдохнут, и мы вернемся назад.

Они не проехали и полпути! Дейдре хотела возражать, но передумала. Вряд ли удастся переубедить Гилеада, зато у нее есть возможность обсудить другой вопрос.

– Я хочу поговорить, Гилеад. – И поспешно добавила, заметив, что он недоволен: – Нет, не о нас. О вашей матери. Я думаю, она беременна.

– Что? – ошеломленно переспросил он.

– Послушайте, по утрам у нее приступы тошноты, аппетит пропал. Она выглядит бледной и изможденной.

– И кто же, по-вашему, виновник этого? – Гилеад поджал губы.

– Ваш отец, разумеется. Кто же еще? – в свою очередь, удивилась Дейдре. – В тот вечер, когда леди Элен пытались отравить, он был очень встревожен. Возможно, они… они… Ну, вы сами понимаете.

– Отец всегда спал в своей спальне, еще с тех пор, как я помню себя, – улыбнулся Гилеад. – Насколько мне известно, после моего рождения он ни разу не заходил к маме для… ну, для того, чтобы быть с ней.

– Но в тот день Элен могла умереть. Страсти накалились. Может, он решил, что его долг – остаться с ней, а там и…

– Формория была в замке. Нет, едва ли. Я ценю вашу заботу и даже склонен думать, что вы искренни, – продолжал он, взяв Дейдре за руку и заглянув ей в глаза. – Но ничего такого не было. Я провел всю ночь с мамой.

Отстранившись, Гилеад быстро пошел к лошадям.

– Нам пора возвращаться.

Смущенная, Дейдре молча ехала рядом с ним. Он не поверил ей. Но если Злен не беременна, значит, есть другая причина. Медленно действующий яд? И что он имел в виду, сказав, что ему кажется, будто она искренна?

Нилл, откинувшись на спинку стула, окинул взглядом большой зал. Слуги уже вносили дымящиеся пудинги и сладости. Шейла притащила вазу с фруктами. Нилл насмешливо скривился, когда она, протиснувшись между Форморией и Ангусом, задела грудью плечо лэрда. Подметил он и ответную ухмылку Ангуса. И мысленно взял на заметку их взаимный интерес: возможно, эта красотка еще ему пригодится.

А может, он использует ее иначе. Поймает где-нибудь в коридоре, прижмет к стене да задерет юбки. Несколько сильных жестких ударов, и семя извергнется, и нестерпимый зуд в чреслах, поутихнет. А попытается кричать, он зажмет ей рот рукой или придушит слегка. Приятно видеть страх в глазах женщины. Нилл глубоко втянул воздух, почувствовав, как его петушок рвется в бой.

Шейла подошла к Элен и слегка повернула поднос. Великолепное спелое яблоко так и манило надкусить его. Черт возьми! Он ведь предупреждал: больше не пускать в ход этот трюк! Их могли вывести на чистую воду и раньше, когда они отравили грушу, если б Дейдре не решила, что яд был в вине.

Он ухмыльнулся. Подозрения пали на Ангуса, а он и пальцем не пошевелил, чтобы добиться этого.

Ох уж эта малышка Дейдре. Вот она наклонилась к Элен и шепнула что-то. Та протянула было руку к яблоку, но отдернула ее. Что и говорить, умная девушка. Если она научится повиноваться, он, возможно, сделает ее помощницей, использует для более грандиозных своих планов. Потом, когда уничтожит Ангуса.

Да. Она должна повиноваться. Надо сказать спасибо Ангусу за то, что он не позволил ему спать с ней до свадьбы. Ожидание только усиливало желание обладать ею. Красивая и в теле – вон какие изгибы, округлые и мягкие. Она гордячка, не боится ни Ангуса, ни Формории. Нилл искренно надеялся, что Дейдре – девственница. Первый раз он возьмет ее быстро и грубо, посуху. Она будет кричать и молить о пощаде. Это будет началом долгого пути насыщения его гордости, уязвленной ее насмешками и пренебрежением.

Нилл отказался от фруктов и налил еще одну чашу вина. Да, слышать ее крики будет приятно. Надо только немного подождать. Лугнасад уже скоро.

Уже сгустились сумерки, когда гости вышли во двор. В воздухе висел легкий туман, голубые и розовые полосы света смешивались с темно-синими тонами, и все вокруг казалось каким-то призрачным, нереальным.

– Куда они все идут? – спросила Дейдре Элен, увидев, как все слуги выстроились в ряд, держа в руках факелы.

– Благословлять поля, – ответила Формория вместо Элен. – Они будут обходить поля и молить Великую богиню, чтобы она даровала урожай.

Элей натянула на плечи шерстяную накидку и слегка вздрогнула.

– Теперь у нас есть христианские священники. Может, пора уже забыть языческие обычаи.