Мой адмирал - [11]
Мало кто помнит, что в 2003 году проходил Чемпионат мира по бобслею в швейцарском городе Санкт-Морице. Мой сын Константин Хабенский и американский астронавт Юджин Сернан были гостями этого чемпионата, и в знак благодарности и уважения к Косте астронавт подарил ему часы, побывавшие на Луне. Костя носил с любовью эти часы много лет. Но в 2018 году во время интервью у Юрия Дудя он вспомнил, что забыл подарок для слушателей дома, тогда он снял с руки эти прекрасные часы и оставил их Дудю. Позже мы узнали, кто в передаче ответил на все вопросы Константина и получил в знак благодарности швейцарские часы от астронавта и от моего сына.
Чтобы часы полетели на Луну им понадобился астронавт, а вот для полета фантазии порой достаточно одной-единственной простынки.
Константин Хабенский
Это была лимитированная серия часов Omega «Last man on the moon» (последний человек на Луне). Часы на Луне никогда не были, а вот человек, который мне их вручал в горах Швейцарии на открытии чемпионата по бобслею, был (как утверждает американская сторона).
Выдумщик
Костя в детстве много фантазировал и выдумывал. Лет в пять он снова приболел и остался дома. Тогда дети очень любили слушать пластинки: «Ухти-Тухти», сказки Чуковского. И вот он слушал сказку «Малыш и Карлсон», врач должен был прийти между четырьмя и шестью вечера, и я решила, что успею выскочить в магазин. Спрашиваю сына: «Посидишь один дома?» Он говорит: «Да! Конечно!»
Тут я вынуждена сделать маленькое лирическое отступление-пояснение. В Советском Союзе, как бы это выразиться, неважно обстояли дела с постельным бельем. Точнее, оно ценилось на вес золота. Шел 77-й год, те, кто жил в это время, помнят. Нигде – ничего – не купить. Но к приходу врача все всегда старались постелить не просто чистые простыни, но самые лучшие, какие только можно отыскать в доме. Так было принято.
И вот я быстренько постелила этот наш единственный праздничный комплект, попросила Костю ничего тут не трогать и убежала – в соседний магазин, в пятиминутной доступности. Купила молока, сыра, яиц, колбасы, сосисок, мяса, сметаны – в общем, все, что там продавалось, и возвращаюсь домой. Сказка «Малыш и Карлсон» ещё звучит, из комнаты выглядывает довольная голова и сообщает мне замогильным голосом:
– Ма-а-ама-а-а, я – привиденье-е-е!
– Прекрасно! – говорю я, снимаю пальто, разуваюсь и ухожу на кухню, чтобы положить продукты в холодильник.
Захожу в комнату.
Кое-кто взял новую хрустящую простынь, прорезал в ней дырку и летает тут счастливейшим приведеньем под звуки Карлсона, которому что? – он живет на крыше. И в этот момент по закону жанра звонок в дверь. Врач. А у меня – диван без ничего и сын привиденье.
Карлсон в жизни Константина
Перебирая материалы из своего архива, я наткнулась на одну очень старую газету. Сразу вспомнился Питер, Театр Ленсовета – я читала эту статью из прошлого века и понимала, что лучше автора сказать не смогу:
«Сейчас в Театре имени Ленсовета Константин Хабенский едва ли не премьерствует, поскольку на его счету – лучшие спектакли театра: „Войцек“, где актер играет юродивого; „В ожидании Годо“, где у Хабенского – одна из главных ролей; „Калигула“, где актер играет самого императора; „Король, дама, валет“, „Братец Кролик на Диком Западе“, „Мнимый больной“… В целом же кажется, что, несмотря на разнообразие ролей, исполняемых актером, у него есть свое амплуа».
Дальнейшее интервью с сыном заставило меня задуматься – таков ли он сейчас? Судите сами. Отрывки из этого интервью позволю себе процитировать.
«– В какой школе вы учились?
– В самой обыкновенной, как в книжке про Карлсона: „Жил самый обыкновенный мальчик в самом обыкновенном доме…“
– А в вашей жизни был такой Карлсон?
– Карлсон сидит во всех нас. И во мне. Проблема – дать ему воздуха, нажать на кнопку, чтобы заработал пропеллер, чтобы Карлсон взлетел.
– А часто ваш Карлсон вылетает?
– Он вылетает до сих пор. Иногда такие вещи творит!!! Например, отъезд в Москву в театр Райкина – один из происков Карлсона. Карлсон – это такая легкость мышления и поведения. Иногда даже чрезмерная…»[5]
В другом интервью Костя говорит:
«У меня семья была достаточно творческой. И тетя моя, и дед, и папа предпринимали попытки вступить на путь актеров. Но что-то мешало. К тому же, насколько я понимаю, раньше требования и конкурс были более жесткими и консервативными. Но я всё равно так или иначе воспитывался в несколько фантазерном направлении»[6].
Видимо, мы с мужем смогли создать для Кости атмосферу, в которой его внутренний Карлсон ощущал себя органично: мог рисовать на стене часы с кукушкой, менять сгущенку на катафоты, а поступив в театральный вуз и отучившись всего неделю, предпочел занятиям в институте гастроли театра «Суббота» в Лондоне, несмотря на грядущее отчисление. Разве же это не проделки Карлсона? Жизнь на две столицы, работа в двух театрах – Ленсовета и МХТ им. А.П. Чехова одновременно, постоянные поезда и самолеты… Как говорил несравненный Вуди Аллен: «Моя жена не желает взрослеть. Я принимаю ванну, а она топит мои кораблики».
С Хабой я познакомился на поступлении в ЛГИТМиК. Но «радость» знакомства была недолгой, так как он в первом же семестре свинтил с театром «Суббота» (где работал до поступления к Фильштинскому) на гастроли в Англию. Это было неслыханной дерзостью для студента, только поступившего в институт. Мы тогда на курсе занимались этюдами – наблюдениями за животными. Вернувшись месяц спустя, он показал, тут же им придуманный, этюд «Ворон», посвященный знаменитым тауэрским воронам.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.