Мотылек летит на пламя - [54]

Разговаривая с Лилой, Джейк обнимал ее за плечи. Он не сразу сообразил, в чем дело, когда она резко отстранилась от него.

Навстречу непривычным размашистым шагом шла Сара. На ее лице была написана растерянность. Подойдя к Джейку, она с ходу спросила:

— Вы уезжаете?!

— Да, уезжаю. Я уже взял расчет в конторе мистера Фоера.

— Почему?

— Я не могу оставаться в доме, где творятся такие вещи.

Сара беспомощно заморгала глазами и подняла руки к лицу в непроизвольном жесте защиты.

— О чем вы говорите? Кто пострадал, так это мы! Мы предоставили ей кров, приняли в семью, а она нас опозорила!

— Она никогда не была членом вашей семьи. Лучше б вы сразу прогнали ее прочь, чем сводить с ума! — твердо произнес Джейк.

— Она и была сумасшедшей. Если б она обладала здравым рассудком, то никогда бы не сделала того, что сделала!

Джейк сделал паузу. Потом сказал:

— Вы тоже женщина и будущая мать. Надеюсь, когда-нибудь вы посмотрите на случившееся другими глазами.

Сара вспыхнула. Он сознательно отстранялся от нее, ясно давал понять, что отныне у них не может быть ничего общего. Зря она наступила на гордость и пришла сюда. В конце концов, кто такой Джейкоб Китинг? Наемный работник, белый бедняк, руки которого каждый день прикасаются к грязным телам полевых работников!

С ее глаз внезапно спала пелена, и она увидела Лилу, стоявшую рядом с Китингом. Она велела наказать мулатку, но, судя по всему, ее приказ не был выполнен.

— Что здесь делает эта рабыня?

— Провожает меня в дальний путь, — произнес Джейк, и в его тоне против воли прозвучала ирония.

Сара все поняла. Ей было больно признавать свое поражение, и все-таки она постаралась взять волю в кулак.

— Вижу, вы, как и Айрин, предпочитаете общество черных?!

— Я предпочитаю то общество, в каком больше искренности и человечности.

Лила посмотрела на Джейка, и он прочитал в ее глазах, что отныне ей не нужно никаких доказательств его любви.

В гостинице канадского города Шербрука, почти на самой границе с Америкой, были сырые кровати, затхлый воздух и запах плесени. Зато за окном стоял аромат осени, и высокие клены устало роняли листву на угольно-черную землю. Иные листья были похожи на пожелтевший пергамент, другие — на обрывки парчи, а третьи алели, будто политые свежей кровью. Эти переливы желтого, красного и рыжего неизменно радовали глаз, а на горизонте возвышались горы, далекие и прекрасные, как во сне.

Алан поражался, какое значение имеют клены в жизни жителей этого края. Они без устали любовались ими, высаживали и растили, собирали и выпаривали кленовую воду, создавая золотистое лакомство.

На сборищах бежавших на свободу рабов, в которых он участвовал почти ежедневно, всегда подавался кленовый сироп, в который макали лепешки.

Лепешки пекла Хейзел. Она умела делать и многое другое: стрелять, ездить верхом, врачевать раны. Работая «кондуктором» «Тайной дороги», она без конца пересекала границу и ни разу не была поймана.

— Ты мог бы стать полезным для нас, — с ходу заявила она Алану, и он согласился стать проводником, хотя совсем недавно поклялся себе, что не станет иметь ничего общего ни со словом «рабство», ни со словом «Юг».

Кроме того, это давало пусть маленькую и во многом безумную надежду на то, что когда-нибудь он сумеет вернуться в Южную Каролину и забрать с собой Айрин.

— Я не боюсь, — промолвил он, когда Хейзел объяснила, что провал будет равносилен смерти: за участие в деятельности «Тайной дороги» грозило линчевание.

Он учился у нее и у других негров, мулатов и белых, которые тоже рисковали жизнью, проводя партии беглецов от одной «станции» к другой.

Хейзел была старше Алана, намного опытнее и в работе, и в жизни, и он искренне восхищался ее качествами. Решив, что именно она сумеет ему помочь, Алан признался:

— Я был бы признателен, если бы ты помогла мне переправить в Канаду одну девушку.

Длинные ресницы Хейзел дрогнули. У нее была кожа того же медового цвета, что и кленовый сироп, а оттенок глаз напоминал лесной орех. Если б не любовь к Айрин, Алан сказал бы себе, что никогда не встречал такой красивой женщины.

— Она твоя родственница?

— Невеста.

— На какой плантации она работает и кто ее хозяева? — спросила Хейзел, сохраняя привычное самообладание.

— Она свободна. Это белая женщина.

Хейзел решительно покачала головой.

— Мы не помогаем белым. Только неграм и только рабам.

— Тогда я бы хотел послать ей письмо.

— Ты же знаешь, Алан: никаких письменных сообщений. Только устная негритянская почта. И передать свои слова ты можешь лишь негру.

— Хорошо. Я знаю одну мулатку. Лила из поместья Темра, что в Южной Каролине.

— И что ты хочешь ей сообщить?

— Что Алан жив и обязательно вернется за Айрин.

Часть вторая

Глава 1

С конца сороковых годов Калифорния сделалась центром притяжения человеческих страстей. За несколько лет Сан-Франциско, город старателей, наспех построенный из досок и парусины, вырос как на дрожжах: новоявленные аргонавты штурмовали корабли во всех портах Восточного побережья, дабы успеть отвоевать у судьбы место под солнцем.

В пятидесятые золотой мираж понемногу начал рассеиваться, но и поныне сюда устремлялись люди, охваченные алчностью и жаждой чуда, устремлялись затем, чтобы просеять тонны земли и песка в надежде отыскать крупицу драгоценного металла. После чего большая часть — разочарованных и по-прежнему нищих — возвращалась обратно.