Мотив убийцы. О преступниках и жертвах - [47]

Второй основной тип или разряд импульсивных преступников составляют те, у которых, кроме указанных свойств первого типа, заметна уже склонность к образу жизни, более или менее резко уклоняющемуся от нормальной, трудовой жизни и приспособленному к тому, чтобы доставлять субъекту те чувственные удовольствия, к которым у него имеются особые склонности. Эти люди или совсем оторвались от нормальной трудовой жизни в обществе и стали «социальными паразитами», или находятся уже на пути к этому. Их можно назвать преступниками с широкой или полной импульсивностью. Они способны удовлетворять в формах импульсивной преступности гораздо более широкий круг потребностей, чем преступники первого типа. Их предрасположение к преступлению сложнее по своему составу, обыкновенно труднее поддается воздействию и представляет собою более широкий базис для преступной деятельности.

Сначала остановлюсь на преступниках первого из указанных двух типов и на главных разновидностях, которые встречаются в пределах его.

II

Очень интересную группу среди импульсивных преступников образуют те, у которых предрасположение к преступлению состоит в не ограничиваемой комплексами морального и социального характера склонности производить на других впечатление людей с определенным весом и значением, с определенными связями или способностями, «показывать себя» другим как неспособных терпеть известное положение или отношение к себе или, наоборот, как способных совершить известный поступок, умеющих вести себя в известном положении, «умеющих подать и принять не хуже, а даже лучше всякого другого», и т. п. Иногда этими людьми руководит главным образом тщеславие, а иногда – главным образом так называемое «ложное» самолюбие. Большею частью это люди недалекие, очень обидчивые, «мелко самолюбивые», как говорят иногда, «помешанные на внешности», больше всего боящиеся, как бы не показаться другим находящимися в каком-либо неприятном или конфузном положении… Более всего приятно им ощущать, что они произвели известное впечатление, показали себя с известной стороны. Если склонность к этим ощущениям не сдерживается соответствующими комплексами морального и социального характера, побуждающими воздерживаться от проявления ее в антисоциальных формах, и если обладатель этой склонности попадет в положение ей противоречащее, или грозящее показать его обществу в невыгодном свете, то она становится источником сильного импульса к любому поступку, в котором субъект будет видеть подходящий выход из создавшегося для него неприятного положения. При таких условиях пред нами будет более или менее сильное предрасположение к преступлению, и, быть может, даже к очень тяжкому. Для этих преступников всего более подходит название тщеславно-самолюбивых импульсивных преступников. При этом не следует думать, что внешние поводы, по которым действуют эти преступники, всегда значительны. Наоборот, иногда они так незначительны, что их трудно заметить. Вот несколько интересных примеров такой импульсивной преступности.

18 апреля 1923 года, в три часа дня, Иван Михайлович Ж., 17 лет, шел из Серпухова в одну из близлежащих деревень. Он заметил идущую впереди себя крестьянку лет 30 и задумал ее ограбить. Догнав ее и предложив ей свои услуги в качестве провожатого, он затеял с ней беседу. Оказалось, что она слышала о его дедушке, семью же его не знает. Не доходя до Тарусы, через которую Ж. нужно было пройти, дорога разветвлялась надвое, причем в обоих направлениях вела к городу. По миновании этого пункта Ж. вдруг нанес своей спутнице семь ударов камнем по голове, взял у нее мешок с башмаками, галошами, платьем и быстрым шагом направился назад к месту, где разветвляются две дороги, и теперь уже пошел в Тарусу по второму пути. Спутницу свою он оставил на первом пути и считал мертвой; впоследствии обнаружилось, что она не была даже приведена в бессознательное состояние, а лежала и молчала со страху. Взяв мешок, он хотел посмотреть, что в нем, да помешали, посмотрел, пройдя уже Тарусу. Придя домой, он передал похищенные вещи матери, как подарок от тетки. Возвращался Иван от дяди, у которого служил в лавке. «От дяди, – рассказывает он, – потребовали, чтобы он на меня взял патент, а он сказал: не могу платить, иди домой». Отпустил он племянника не с пустыми руками: на Иване был хороший «френчик», хорошие брюки и крепкие башмаки, а хорошо одеться он любит; были у него и деньги в размере 200 миллионов. К деньгам он относился бережно и очень старался не истратить лишнего. До Серпухова он доехал без билета, а когда был замечен, стал уверять, что забыл взять билет, так как в ожидании поезда спал на станции, а затем, проснувшись, прямо бросился в стоявший уже поезд; от милиционера он откупился 10 миллионами, клятвенно уверив его, что у него всех денег 20 миллионов. Он вообще на деньги скуп.

Знакомясь с его личностью, мы узнаем, что он из достаточной крестьянской семьи и жил дома до 16 лет. Отец его, кроме крестьянского хозяйства, занимался портновским делом. У них была лошадь, корова, овцы, разная птица. В помощь матери держали работницу. Детей у его родителей было четверо, один в раннем детстве умер. Иван – старший в семье. Родители его – люди добрые, детей не били. Иван у отца был любимцем: «он меня больше всех обожал», – говорит он. Родители часто ссорились: мать ругала отца за сильное пьянство. Когда в 1914 году продажа водки прекратилась, отец стал пить всякие суррогаты и вскоре умер. Иван любит мать и сохранил хорошую память об отце. Учился он в сельской школе три года, кончил ее. Учился средне, ленился. Из предметов ему более других нравилась арифметика, а менее всего – закон божий: священник был очень строг. К религии Иван всегда был равнодушен. В общем, в детстве и в ранней юности его не было никаких событий, которые как-либо особенно могли на нем отразиться. Половой жизни он еще не начинал, онанизмом не занимался. Половое созревание протекает нормально. Он заметно хозяйствен и домовит; живя на стороне, все думал о доме и домашнем хозяйстве. Уволенный дядей, он шел домой очень печальный; смущало его и самое увольнение – как будто неловко все-таки, – а также то, что он в хозяйство мало несет. Вот здесь и лежит ключ к пониманию его преступления. Он был на хорошем счету в деревне, ни в чем дурном замечен не был, и вдруг прогнанный возвращается ни с чем. Обидно. Он предчувствовал, что мать будет удивлена и огорчится, и это было ему очень неприятно. Явилось стремление вернуться домой по крайней мере с чем-нибудь, что нужно для хозяйства или могло быть принесено в качестве подарка. Это побуждало его всячески экономить бывшие у него деньги и толкнуло на преступление: нужно было как-нибудь скрасить свое возвращение домой и показать, что отпустили его с подарком для матери, любовно, по-родственному.