Мост в Ниткуда - [84]

— Третий двигатель вывести на режим холостого хода! — быстро сориентировался мальчишка, скользнув взглядом по, замигавшему красным, светодиоду. Огонек погас. Четвертый, пятый, шестой. Полная готовность.

Руслан плавно потянул на себя рукоять ввода в рабочий режим. Исчезли с экранов стальные конструкции космических корпусов верфи, Планета — Мать и ее спутники, уступая место звездному простору. Звездолет, сдерживая переполняющую его мощь, стремительно набирал скорость, устремившись к одному из спутников оборонной сети на границе системы. Мальчишка откинулся на спинку пилотского кресла, наслаждаясь последними мгновениями своей власти над гигантской машиной, потом резко поднялся, уступая место младшему брату.

Андрей, затаив дыхание, наблюдал за сыновьями. Он радовался, что они сохранили такие близкие отношения, что между ними царила дружба, единство и взаимопонимание. Как ему хотелось взять их с собой! Но рейд обещал быть не из легких, и никто не мог сказать наверняка, чем он закончится. А мальчишки были еще малы.

Младшенький сидел, подавшись вперед, держа руки на рукоятках штурвала. Корабль послушно менял направление, чуткий к малейшим манипуляциям — то отклоняясь от метеорита, замеченного зорким глазом маленького пилота, то снова возвращаясь на прежний курс. Изредка его палец на гашетках противометеоритной защиты слегка напрягался и космос на мгновение освещался маленькой вспышкой уничтоженной помехи.

Но все хорошее, почему‑то, очень быстро заканчивается. Андрейка умело погасил скорость и включил, как положено, стоповые огни на бортах. Программа остановки плавно вывела двигатели на холостой режим и корабль, повинуясь тормозным генераторам гравитации, замер в нескольких минутах полета от станции защитного поля. Здесь уже ожидал крейсер, чтобы доставить провожающих обратно домой. Пришла пора прощаться.

Мальчишки, счастливые и грустные одновременно, прижались к отцу. Андрей по очереди их обнял и расцеловал.

— Подрастайте скорее, и мы вместе будем летать к разным мирам. — Он погладил их по головам и повернулся к генералу. — Юрий Николаевич. — Воинов крепко пожал его руку. — Вы присмотрите уж за ними. — Андрей привязался к старому служаке, постоянно чувствуя его добрую помощь, ненавязчивое стремление быть рядом. Он понимал, что это от одиночества, и принимал его как старшего члена семьи. Ведь родители остались на такой далекой сейчас Земле.

Ланов стеснялся признаться даже себе самому, как ему трудно расставаться с этим неугомонным, вечно куда‑то стремящимся, открытым для всех, парнем, годящимся ему в сыновья, которых он так и не заимел в жизни. Щемящее чувство одиночества сдавило грудь седого ветерана и он, неожиданно для самого себя, обнял Андрея:

— Ты уж на рожон не лезь, а? — Прошептал он. — Ты же мне за сына стал…

Воинов не отстранился, ответив генералу тем же. Он чувствовал глубокое волнение от этого искреннего признания и сам прошептал то, что давно уже чувствовал:

— Да и вы мне, как отец стали…. — Тут он встряхнулся. — Так что, Юрий Николаевич, принимай внуков в свое распоряжение!

Генерал глубоко вздохнул, переборов волнение и, прокашлявшись, сказал:

— Ты уж извини, никогда не позволял себе такого, а тут душу защемило…

— Я вернусь, Юрий Николаевич, обязательно вернусь.

* * *

Корабль, легко и стремительно набрав скорость, растворился среди мириадов звезд. Пока было возможно, экран главного галовизора держал его в поле видимости, но потом генерал дал команду на возвращение.

— Ну, что, внучата. — Улыбнулся он мальчишкам. — Ждите, когда сможете летать вместе с отцом. У вас будет отличная команда! — Те дружно кивнули. — Дай то Бог ему поскорее вернуться…

* * *

«Левиафан», несомый мощным течением космической материи, благополучно миновал координатные границы Империи, и продолжал углубляться все дальше и дальше вглубь вражеского пространства необнаруженным. Это было удивительное ощущение: пустота, невидимая и неосязаемая, не воспринимаемая никакими приборами, несла корабль, словно пушинку, со скоростью близкой световой. Полностью прозрачная субстанция пространства искажала все, что находилось за ее пределами, не давая возможности ориентироваться в Космосе. Но и она была неоднородна — иногда звездолет попадал в замкнутые островки относительного покоя, словно в гигантские «воздушные пузыри» и тогда все физические законы вновь обретали свое значение. Это происходило периодически, и не поддавалось ни какому анализу, но приборы работали. В одном из таких «пузырей», сканер внешней разведки выдал информацию о скоплении кораблей, ведущих с кем‑то бой. Все силы Пограничья находились на своих местах, это Андрей знал достоверно и точно. Кто мог вести бой на имперской территории? Может быть, отчаявшиеся рабы захватили звездолет и пытались вырваться на свободу, но были настигнуты погоней?

Ответов на эти вопросы не было, и Воинов принял единственное решение, которое должен был принять. Звездолет послушно направился к краю течения. По кораблю пронесся сигнал боевой тревоги, и никто этому не удивился.

Корабль вышел из потока в тылу нападающих, и сразу же вступил в бой. Атака вышла совершенно неожиданной для эскадры окружившей свою жертву и, очевидно, своевременной для последних. Два крейсера сгорели, так и не успев понять, что же произошло. Остальные, сильно пострадавшие от ракет и снарядов, постарались быстро ретироваться, не вступая в бой с незнакомцем, столь неожиданно пришедшим на помощь обреченному. Андрей не стал их преследовать.