Мост в белое безмолвие - [34]

- Сколько вас было в первом выпуске?

- Тридцать шесть.

- А сколько осталось?

- Шестнадцать,- пожал Халдор плечами и ушел на мостик.

Я лег спать. Сквозь сон я услышал грохот якорной цепи и усмехнулся. Через час или два матрос Маклаков потянул меня за ногу:

- Капитан вызывает на мостик.

Спросонья я кинулся наверх, но Халдора там не было. Высоко подняв дугообразные брови, Камо холодно промолвил:.

- Вы заставляете ждать капитана.

- Где он?

Поклонившись с видом дуэлянта, Камо подал мне маленький черный микрофон радиотелефона, такой коварный на вид, что я чуть не выронил его.

Это так похоже на Камо!

- Слушаю!

- Я у Майнагашева. Прогноз неважный. Что ты решил?

- Очень неважный?

- Мы можем застрять в пути недели на три, а то и больше.

- Я должен решить сейчас?

- Да. Рейдовый катер отвезет меня на судно, и больше рейсов не будет. Сам видишь - дрейфующий лед. Если хочешь сойти на землю, это единственная возможность. Ну как?

- Погоди...

- Ну? {95}

- Халдор, я сойду на берег.

- Жаль. До скорой встречи.

До скорой встречи! На Зеленом мысе?

На трапе ко мне протиснулась буфетчица, под мышкой у нее был пакет величиной с хорошую тыкву.

- Здесь бутерброды, консервы и сигареты, вы ведь курите "Приму"?

Конечно, курю, почему не курить, вот если она станет еще хуже, тогда перейду на "Экстру". Спасибо, ребятки, спасибо, люди, передайте привет Фариду, когда он проснется. И вот катер уже приближается, описывая четкую дугу и завывая, как машина "Скорой помощи". Я вскочил на нос катера, в следующее мгновение Халдор прыгнул с его кормы на трап корабля, наши протянутые руки не дотянулись друг до друга, катер тут же рванулся обратно. Халдор стал подниматься по трапу... И вот теперь над тундрой разносятся удары топора. {96}

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

добавляет, как это и положено, немного таинственности, еще более усугубляя переполох, царящий в корчме "Белая лошадь". Золотой империал на Большом рынке. Колдуна избирают почетным доктором Дерптского университета. Прыжок в сторону, на Большие Оранские острова, и истинное лицо члена секты огнетушителей. Я стираю носки вместе с Миддендорфом. Что бы подумал об этом Ливингстон?

РАЗГОВОР ЗА ТРУБКОЙ

Конец апреля в Эстонии выдался сухой, солнечный и прохладный. Вполне возможно, что запоздалая вьюга еще закрутит над землей, но тем больше ценят люди те позолоченные закатом вечерние часы, в медленном угасании которых уже чувствуется приближение северных белых ночей. Студенты, собравшиеся в один из таких вечеров перед корчмой "Белая лошадь" на репетицию, решили устроить перекур. Курить и участвовать в театральных представлениях им было строго-настрого запрещено, но за чертой города запрет терял силу, и тем усерднее затягиваются они из трубок с длинными чубуками и будто ненароком распахивают полы накинутых на плечи пальто, из-под которых виднеются вишневые и голубые театральные костюмы. Не за горами майские праздники, а значит, и шествие с зажженными факелами, с представлениями, с битьем профессорских окон.

В корчме зажглись огни. Сумерки поглощают аромат цветущей ольхи, громко шумят голые еще ветви дубов, в воздухе скользит козодой. Докурив свои трубки, студенты начинают репетировать последнее действие.

"Кто-то идет", - произносит вдруг студент с факультета государственного права, которому по причине его округлых форм приходится играть Доротею - главную {98} женскую роль. Сквозь сгущающиеся сумерки слышится стук подкованных сапог по усыпанной гравием обочине дороги, а через некоторое время появляется и сам запоздалый путник. Он высок ростом и шагает очень быстро. Так быстро, что Доротея начинает встревоженно вглядываться в него, и постепенно взоры всех остальных тоже обращаются к странному путешественнику. Если бы не стук подковок по гравию, могло бы показаться, что он скользит на коньках или на лыжах, загребая руками. Огромный ранец болтается у него за спиной, туго набитый патронташ на каждом шагу бьет по левому бедру. Странно выглядит и то, что человек этот в легком сюртуке с расстегнутым воротом, его клетчатое кашне небрежно перекинуто через плечо, а голова не покрыта, как у простолюдина, - словом, он будто только что вышел из дома. И отнюдь не отблеск закатного неба заставляет пылать медью его волосы, отросшие, как у крестьянина, до самых плеч.

Но вот путник заметил насторожившихся студентов, замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Однако, вместо того чтобы обратиться к ним с почтительным приветствием, как приличествует бродячему мастеровому, он принялся рыться в своем оттопыренном кармане. Когда он наконец нашел, что искал, студенты с растущим раздражением заметили, что в зубах у пришельца появилась трубка, к тому же куда как великолепнее Доротеиной, полученной в пярнуской гавани от какого-то голландского шкипера в вознаграждение за услугу, о которой он предпочитает не распространяться. Доротея, известный зубоскал, чувствует себя задетым и уже готов съязвить и поставить пришельца на место, но тут незнакомец одним длинным шагом преодолевает канаву, вторым перемахивает на косогор, и происходит нечто такое, чего Доротея никогда потом не сможет себе простить, даже через много лет, когда он уже займет ответственный пост куратора Благотворительного Экономического Союза Безупречных Вдов Почтенных Граждан Эстляндии. Кивнув собравшимся не то чтобы неуважительно, но и без особой почтительности, пришелец похлопал Доротею по плечу и показал большим пальцем руки на свою трубку. И хотя неухоженные руки и обветренное лицо выдавали его невысокое происхождение, от путешественника веяло такой беспечной самоуверенностью, что растерявшийся Доротея протянул ему тлеющий трут. {99}