Мост шпионов. Реальная история Джеймса Донована - [20]
Так, 8 января 1937 года корабли мятежников в Бискайском заливе захватили и увели в свой порт пароход «Смидович». Пароход шел из Ленинграда с грузом продовольствия, проданного Всесоюзным экспортным объединением «Экспортхлеб» испанским республиканским торговым организациям. На пароходе находилось 1850 тонн ржи, 919 тонн чечевицы, 572 тонны пшеницы. Пароход был захвачен в 8 милях от входа в порт Бильбао эсминцем «Веласко» и уведен в порт Пасахес.
Команда во главе с капитаном Василием Глотовым и представителем Внешторга Федором Малаховым находилась более девяти месяцев в концлагере вблизи порта Сантандер. Вот что вспоминал по этому поводу второй помощник капитана парохода «Смидович» Павел Миронов:
«Тюрьма находилась на самом берегу Бискайского залива. Из окон доносился шум прибоя, но мы моря не видели, только постоянно ощущали его. Здание было многоэтажное, режим строгий, случаев побега из этой тюрьмы не было. Камеры были рассчитаны на двоих, но нас набили как сельдей в бочку – до девяти человек в одну камеру.
Спали на полу, не было даже нар. В ночное время там довольно холодно. Мы делали так: всю одежду, которая у нас была, разделили – часть шла на подстилку, другая служила вместо одеяла. Кормили плохо – суп из заваренной кипятком мамалыги и кофейные ополоски. Хлеб давали, но мало.
В тюрьме Сан-Себастьяна мы просидели четыре месяца, а затем нас отвезли в другую тюрьму. Здание ее было старое. Она находилась возле города Толоса, в горах. Там мы пробыли еще месяц. Охрана состояла из молодых ребят, но все они принадлежали к фалангистской партии, носили специальную форму – серый костюм и пилотку со стрелами.
Особенно злобой и ненавистью к нам отличался один из них. Он будил нас по ночам, пинал ногами, постоянно оскорблял. Из Толосы нас вернули в Сан-Себастьян, но на сей раз разместили в подземных камерах».
Из воспоминаний кочегара захваченного судна Петра Кокшарова:
«Допросы начались в тот же день, когда нас привезли в тюрьму. На допрос вызывали в любое время суток, в два и три часа, когда им вздумается. Допрашивали на русском языке. Первым делом подсовывали анкету испанского подданства, обещали свободу, предлагали квартиру в любом испанском городе и безвозвратную ссуду в размере 10 тыс. песет. Очень им хотелось скомпрометировать хотя бы кого-нибудь из нашего экипажа. Но ни один из нас не клюнул на фашистскую наживку. Тогда они пошли на другую подлость. Франкисты объявили, что так как все мы коммунисты и комсомольцы (а из СССР беспартийных не выпускают), то нас будут судить ревтрибуналом. Но и эта провокация сорвалась. Команда не поддалась на угрозы и предложения. Через неделю состоялся военный трибунал. Его заседание проходило на испанском языке, и мы, конечно, ничего не поняли. Официально с решением трибунала нас не ознакомили, но говорили, что мы присуждены к каторге (как выяснилось позже, капитану судна В. В. Глотову дали 30 лет, комсоставу – 17, членам команды – каждому по 14 лет)»>33.
Москва предпринимала различные шаги для освобождения советских граждан. Так, 21 апреля 1937 года нарком иностранных дел СССР Максим Литвинов направил Иосифу Сталину записку следующего содержания, которая была посвящена находящимся под следствием порядка 20 германских подданных:
«Поскольку нами решено уже процесса не ставить и привлеченных к делу германских граждан выслать, я хотел бы попытаться получить от немцев некоторую компенсацию: во-первых, освобождения некоторых советских граждан, арестованных в Германии, во-вторых, использовать влияние германского правительства на генерала Франко в целях освобождения интернированных команд «Комсомола» и «Смидовича».
Я не думаю предлагать обмен, ибо освобождение команд не зависит целиком от Германии, а лишь получить от германского правительства обещание против освобождаемых нами немцев добиваться освобождения наших команд.
Полагаю, что возражений против этого не будет» >34.
С аналогичным предложением 16 марта 1938 года к Иосифу Сталину обратился нарком внутренних дел СССР Николай Ежов. В направленном на имя руководителя страны письме он предложил обменять подданного Франции, который обвинялся в шпионаже и вредительстве, на задержанный в одном из французских портов пароход «Покровский».
В марте 1938 года «НКВД СССР закончило следствие по делу арестованного» подданного Франции Василия Божича. Родился он в 1885 году, с 1904 по 1908 год состоял в партии большевиков. Правда, в 1908 году эмигрировал во Францию и на родину вернулся только в 1930 году в качестве «иноспециалиста». Трудился он в СССР консультантом «Главникельзолота».
«Следствием установлено, что перед выездом в Советский Союз в 1930 году Божич был привлечен французской разведкой в лице ее агента Дюкастеля – директора французского акционерного общества «Ле-никель» – к подрывной шпионской работе в цветной промышленности СССР. С этой целью Божич прибыл в СССР.
Дюкастель нам известен как старый французский разведчик, бывавший в Советском Союзе и арестовывашийся ВЧК в 1919 году за разведывательную деятельность и высланный из Советской России.
За время своей работы в советском Союзе Божич систематически передавал французской разведке сведения о состояние строительства и пуске никелевых предприятий, о работе действующих никелевых заводов, о выявленных запасах никеля и возможности их использования.
