Мост над океаном - [6]

Шрифт
Интервал

Контрольный выстрел –

Поцелуй Иуды.


Старею.

Учусь

Вспоминать.


Тили-бом!

Тили-бом!

Не талантом, а горбом!


Каково в аду?

Посмотреть

Иду.


Великий дар

Небесного Отца –

Уменье что-то сделать до конца.


Терпкий вкус вина на языке.

Мысли разбегаются,

Пьяны.


Тяжкие капли

Дробят отражение

В глади озерной.


На осине

Последние листья –

Дрожь Иуд ноября.


Есть некий высший смысл,

Невыразимый словом,

У чтения в сортире.


Треск сучьев.

Летят искры

В ночное небо…


Журавлиный клин

В вышине.

Возвращайтесь!


Река вскипает

Серебром форели.

Увидеть бы хоть раз!


Душа пастуха Онана

Себе доставляет радость,

Зажав синицу в руке.


У тернового венца –

Ни начала,

Ни конца.


Не в пещере горной

Постигаю дзен –

У дантиста в кресле.


Мне бы

Глоток неба,

И быль – как небыль…


Клен

Роняет семена:

Вниз…


Постигни дзен!

Ударь эстета

Ногой по яйцам.


Закончились money у Мони –

И

Гаплык всей вселенской гармонии.


Один малыш, ровесника заставший

За чтеньем "Колобка", спросил, напыжась:

"Попсу грызешь?"


День рожденья.

Дали по жопе,

Чтоб закричал.


Сняв штаны, на площадь вышел.

Наклонился для удобства.

Нет, не пнули. Очень странно.


Лес в историю вошел

Знаменитой парой:

Шаолинь и Голливуд.


Аскет в тоске

Спешит к доске,

Лежащей на песке…


Козлы!

С рогами!

Уйду от мира.


Солнце всходит.

Свет и тень

Играют в жмурки.


У быдла есть особенность: оно –

Всегда не ты.

И это восхищает.


Чужое вдали пью пиво,

Красавиц чужих прельщаю,

В мечтах о милой супруге.


Стал мнителен.

Все время кажется,

Что буду вечно жить.


Последний ветер

толкает в спину.

Иду к обрыву.



Шутят лучи солнца,

Смеются, косые.

Радуга на кончиках ресниц.


Гром хрипит

За холмом:

Жалуется…


Я уходил –

и я вернулся.

Какой пустяк!


С полувздоха, полувзгляда,

С полузвука, полусмеха –

В полумрак…


Циник в вольном переводе

С языка Эсхила и Софокла

Есть банальный сукин сын.


Грязь чавкает

Под колесом телеги.

Смеется ливень.


Тихо ползи, алкоголик,

По лестницы грязным ступеням

До самой своей квартиры.


Чем дальше,

Тем спокойнее

Люблю.


Кто же такой

Графоман?

Это Творец-импотент.


Ветер шумит

В кронах дубов.

Иду, спокойный.


Одним прекрасным утром

Понимаешь,

Что сердце – это тоже потроха.


Первой кровью

На снегу –

Лепестки тюльпана.


Когда нам изменяет

Чувство меры,

Мы – Гомеры.


Гром копыт –

Табун несется

Над рекой.


Монетка

на дне.

Мне?


Задворки Вселенной.

Звезда устала.

Коллапс.


Ночь холодна.

Венчик замерзшей антенны

Смотрит на спутник.


Я до сих пор не понимаю,

Как люди складывают звуки

В слова.


Первый снег

Исповедал

Землю.


Кельты в кильтах в клятой клети

Колют киллера в колете.

Фэнтези?


Рифма как рана –

Сквозная.

Слово навылет.


Сжал оставшиеся зубы,

Словно пальцы

В кулаки.


Очень часто Крибле с Крабле

Наступать могли на грабли.

Бумс!


В броне и шишаке, с мечом в деснице…

А если с ревматизмом в пояснице?

Романтика, останемся "на вы".


Вдоль русла высохшей реки

Навстречу западному ветру

Иду, смеясь.


Гуляй, душа! –

Подтекст

У панихиды.


Идите, дорогие!

Я останусь.

В веках.


Я в жизни ничего не понимаю

И не пойму. Вот в этом-то вся прелесть

Уменья жить.


Тихий, печальный

Снег.

Саван?


На детях гениев природа отдыхает.

Природа – тоже гений.

Наша мать.


Снег не остался без ответа.

Какая фраза, черт возьми!

А дальше – что?


Какое неожиданное счастье –

Внезапно стать

Предметом воровства!


Постигла страшная беда:

Постыла вкусная еда.

Мой бог! Ужели навсегда?!


В который раз уже за жизнь мою

Часы убили полночь?

Горе! горе!


Бесстрастный свет луны

Сочится

Сквозь туман.


Трагик косматый

Смеется украдкой за сценой,

Чтобы никто не заметил.


На старом фото, где еще все живы,

Один из всех, смеется крайний слева.

Он, верно, что-то знал.


Тихий пруд.

Прыгнула лягушка.

Знать, она сильна?


Горечь осенних листьев.

Хочется плакать

От счастья.


Самозабвенный хор лягушек.

Внимаю ночью

У пруда.


Скрип пера.

Летящие росчерки.

Птицы?


И вот живу,

Как старый анекдот –

Унылый, несмешной и с бородой…


Бродяжка-ночь.

О, лунный грош

В разрывах туч!

II. КВАРТА

Судьба ни при чем,

И беда ни при чем,

И тот ни при чем,

кто за левым плечом…


Прядет, не спит

Седая пряха:

Прах к праху,

Страх к страху…


Два конца – премудрым эльфам,

Два кольца – пещерным гномам,

Посредине гвоздик – людям…

Вот загадка Саурона!


Будет осень в Болдино

И для сэра Олди, но

Трудно, блин, кормить семью

Болдинскою осенью…


Иду, нагой.

В руках огонь.

Подставляй ладонь.

Поделюсь бедой.


Мы будущего даль и неизвестность

Вложить сумели в семь десятков лет.

Рассвет вставал, нам уступая место,

Закат краснел, садясь за наш рассвет.


В ожидании борща

Я, душою трепеща,

Мажу по сусалам

Чесноком и салом…


Луна

Больна.

В паутине окна

Истошно кричит тишина…


Богема-то в генах!

Чума в буйстве пира!

…вкус гематогена

Постыл для вампира.


Ну-ка, лягу на кровать,

Стану время убивать

И постигну, я-не-я,

Сущность недеяния!


И заклятому врагу не

Пожелаю сулугуни,

Потому что этот сыр

Набивается в усы!


Пройдя весь мир с Востока и до Запада,

Не все я видел и не всех любил,

Но не убил – я чтил благую заповедь.

…мне жалко до сих пор, что не убил.


Нет, в адрес деканата

Стихов писать не надо,

Ведь могут снять за это

Стипендию с поэта…


О мудрости спросите мудреца,

Чьи зрелым опытом убелены седины.

Он скажет: "Нет начала и конца

Ей, как и глупости. И в том они едины".


Путь пилигрима –

К вершинам, вдаль,

Где струйкой дыма

Течет печаль…


Все на свете прах и тлен,

Кроме мамы-лени –

Если лень вставать с колен

Уйме поколений.


Боги смеются нечасто, но смех их невесел для смертных,


Еще от автора Олег Семенович Ладыженский
Перекресток

Проза Олди неотделима от поэзии. Касыды в "Я возьму сам", баллады из "Песен Петера Сьлядека", лирика "Мага в Законе", насмешливые сатиры из "Ордена Святого Бестселлера", хокку, танка и рубайи, дружеские эпиграммы и посвящения, щедро разбросанные на просторах книг, скрытые под авторскими псевдонимами "Ниру Бобовай" или "Фрасимед Мелхский", стилизации под Бернса, Вийона, Хайяма, Аль-Мутанабби, поэмы "Одиссей, сын Лаэрта" и "Иже с ними". Это сольный cборник стихов Олега Ладыженского, куда вошли многие стихотворения, как издававшиеся ранее в контексте романов и повестей Олди, так и новые, публикующиеся впервые.


Стихи, большинство которых входит в различные романы и повести

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Вполголоса

Проза Олди неотделима от поэзии. Касыды в "Я возьму сам", лирика "Мага в Законе", хокку, танка и рубайи, скрытые под авторскими псевдонимами "Ниру Бобовай" или "Фрасимед Мелхский", стилизации под Бернса, Вийона, Хайяма, Аль-Мутанабби. Это сборник стихов Олега Ладыженского, куда вошли многие стихотворения, как издававшиеся ранее в контексте романов и повестей Олди, так и новые, публикующиеся впервые.


Ах, за речкой-рекою…

Новый сборник поэзии Олега Ладыженского «Ах, за речкой-рекою…» составили стихи последних лет, написанные до начала 2015-го года. Циклы «Ромео и Джульетта, или Сорок дней спустя», «Эхо старых легенд», «Стихи 14-го года», «Мой мир – театр», «Хайямки», «Шестистишья», лирика, сатира – встречай, почтенная публика!Готовится сборник стихов, написанных в 2015-м году и позже.


Рекомендуем почитать
Дезертир

Свобода, Равенство, Братство – и Смерть. Такой стала французская Революция для главных героев историко-фантастического романа Андрея Валентинова. Но Смерть, царящая в революционной Франции, не всесильна. Дезертир, бывший офицер королевской армии, переступивший черту, не желая больше убивать, возвращается к жизни – без имени, без памяти. Зачем? Надолго ли? Что он еще не успел сделать? Робеспьер и Дантон, роялисты и санкюлоты, последние из древнего народа дэргов и создатели первого радиопередатчика – героиизвестного романа Андрея Валентинова, одного из основателей жанра криптоистории.


Долина совести

Герой нового романа Марины и Сергея Дяченко обаятелен и, без сомнения, талантлив. Друзья не мыслят себя без него. Мама души в нем не чает. Женщины стоят у него под окнами. У всеобщей любви есть лишь одна темная сторона – всякий, кто встретится на его пути, рискует жизнью.Кто сумеет без потерь пересечь Долину Совести?


Варан

Ты можешь летать на птице или нырять на оседланном змее, дружить с магами и бороться с чудовищами, но, какие бы чудеса ни творились вокруг, тебе обязательно захочется узнать больше. Заглянуть за край привычного. И тогда придется, бросив дом, бродить из края в край необъятной Империи, искать единственного человека — того, кто разжигает огонь в очаге, кто знает, куда уходят люди после смерти…В романе «Варан» Марина и Сергей Дяченко вернулись к любимому жанру фэнтези — яркому, захватывающему, романтичному.


Рубеж

…И вот они встретились: заклятый герой-двоедушец и чернокнижник Мацапура-Коложанский, отважная панна сотникова и мститель-убийца Иегуда бен-Иосиф, Блудный Ангел и волшебница Сале Кеваль – а вдобавок еще и новорожденный «чертов сын», будущий то ли Спаситель, то ли Антихрист. Они встретились на своем последнем рубеже, и содрогнулись величественные Малахи, чья плоть – свет, а душа… а души у них нет.И вот они встретились: «философский боевик» Г.Л.Одди, тонкая лирика М. и С. Дяченко, криптоистория А. Валентинова – звездный состав авторов.