Мост Мирабо [билингва] - [12]

Колдунья в землю клад зарыла —

Такие были времена.

«Принцесса, я — лесная фея! —

Вдруг зазвучало под землей,

Все ласковее, все нежнее. —

Принцесса, я — лесная фея,

Как луговой цветок, в траве я,

Моя бедняжка, что с тобой?

Принцесса, я — лесная фея!» —

Вдруг зазвучало под землей.

«Лишь тот, кто смерти не боится,

Кто смел и юн, тебя спасет, —

Пропела фея, словно птица, —

Лишь тот, кто смерти не боится,

Тот, кто рискнет в тебя влюбиться,

А золотом — пренебрежет.

Лишь тот, кто смерти не боится,

Кто смел и юн, тебя спасет».

Сто лет его ждала принцесса

И услыхала звук шагов:

Смельчак, явился он из леса,

Сто лет его ждала принцесса —

Был храбр, но не богат повеса,

Он клад забрал и был таков.

Сто лет его ждала принцесса

И услыхала звук шагов.

Была невидимой бедняжка —

Ее он бросил в кошелек.

Ах, до чего ей было тяжко!

Была невидимой бедняжка.

Убил повесу побродяжка,

Взял кошелек — и наутек.

И горько плакала бедняжка —

Ее он бросил в кошелек.

Стал кошелек ей как могила,

А крикнуть не хватало сил.

Вослед им только буря выла:

Стал кошелек ей как могила,

Но некто видел все, что было,

Догнал убийцу — и убил.

 Стал кошелек ей как могила,

А крикнуть не хватало сил.

Ее спаситель был поэтом.

Вскричал: «Дороже клада нет!

Он греет душу, но при этом

(Хоть был он бедным, но поэтом)

Любовью лучше быть согретым…»

Тут дева и явись на свет —

Ее спаситель был поэтом,

Вскричал: «Дороже клада нет!»

Вот вам история простая

Принцессы, жившей век назад.

Как ее звали? Сам не знаю.

Вот вам история простая

Про то, как чародейка злая

Принцессу превратила в клад.

Вот вам история простая

Принцессы, жившей век назад.

* * *(Je vis un soir la zézayante…)

Je vis un soir la zézayante

Et presque jamais souriante

Et renversée, un soir, hiante,

Pour quel ennui? Vers quel soulas?

S'ennuyait-elle d'une gemme,

D'une fleur bleue ou de l'angemme

Ou plaça-t-elle ceci: «J'aime!»

Trop au hasard des tombolas!

Et dans le soir qui tout nous souille

Le fauteuil qui d'ombre se brouille

Avait des formes de grenouille

Près du lit, tel un tombeau bas.

Ainsi bayèrent par le monde

Viviane auprès de l'immonde

Et dans son palais Rosemonde

Qui fut moins belle que Linda.

Et moi qui tiens en ma cervelle

La vérité plus que nouvelle

Et que, plaise à Dieu, je révèle

De l'enchanteur qui la farda

Du sens des énigmes sereines,

Moi, qui sais des lais pour les reines

Et des chansons pour les sirènes,

Ce bayement long m'éluda.

Car au cœur proche et que je craigne

Ce cœur que l'ennui tendre étreigne.

Au cœur l'ennui c'est l'interrègne

A ne pas être l'interroi.

Ses mains alors s'épanouirent

Comme des fleurs de soir et luirent,

Ses yeux dont soudain s'éblouirent

Les dormantes glaces d'efrroi

De voir bayer leur sombre dame,

Princesse ou fée ou simple femme

Ayant avec la mort dans l'âme

La grenouille pour tout arroi.

* * *(И я ее увидел въяве…)

И я ее увидел въяве:

Еще по-детски шепелявя,

Всегда грустна, всегда в растраве —

Какой тоской? И с чем вразлад? —

Она так искренне скучала,

Ей все чего-то было мало,

Она «Люблю!» сказать мечтала,

Боясь, что скажет невпопад.

И вот мы в сумерках сидели,

И жабой кресло у постели

Во тьме казалось — в самом деле,

Был мир унынием объят.

Так тосковали неустанно

Когда-то фея Вивиана[12]

И Розамунда[13], дочь тумана,

Но Линда краше во сто крат.

А мне, чья мысль всегда готова

Принять, взлелеять все, что ново,

Кто может вырастить из слова,

Как чародей, волшебный сад,

Кому подвластен, тайный, весь он,

Мне, знатоку баллад и песен

Сирен, чей голос так небесен,

Мне мрак и скука не грозят.

Тоска, сильны твои объятья

Для сердца, что хотел познать я.

Тоска — безвластие, проклятье,

Ее приход бедой чреват.

Пусть эти руки расцветают,

Как незабудки, и сияют,

Глаза внезапно оживают,

И явит пробужденный взгляд

Принцессу, фею, чаровницу,

В душе которой смерть томится, —

В карету жаба превратится,

И жизнь случится наугад.

* * *(Lorsque vous partirez, je ne vous dirai rien…)

Lorsque vous partirez, je ne vous dirai rien,

Mais après tout l'été, quand reviendra l'automne,

Si vous n'êtes pas là, zézayante, ô Madone,

J'irai gémir à votre porte comme un chien.

Lorsque vous partirez, je ne vous dirai rien.

Et tout me parlera de vous pendant l'absence:

Des joyaux vus chez les orfèvres transmueront

Leurs gemmes en mauvais prestiges qui seront

Vos ongles et vos dents comme en réminiscence

Et tout me parlera de vous pendant l'absence.

Et, chaque nuit sans lune attestant vos cheveux,

Je verrai votre ennui dans chaque nuit lunaire;

Mais puisque vous partez l'on me soit débonnaire

Et fixe mon étoile et l'astre que je veux

Dans chaque nuit sans lune attestant vos cheveux.

Quand l'automne viendra, le bruit des feuilles sèches

Sera de votre robe un peu le bruissement.

Pour moi, vous sentant proche, en un pressentiment,

La feuille chue aura le parfum des fleurs fraîches,

Quand l'automne viendra hanté de feuilles sèches.

Madone au Nonchaloir, lorsque vous partirez,

Tout parlera de vous, même la feuille morte,

Sauf vous qui femme et mobile comme la porte

Avant le premier soir de danse m'oublierez,

Madone au Nonchaloir, lorsque vous partirez.

* * *(Вы уезжаете — о чем тут говорить?..)

Вы уезжаете — о чем тут говорить?

Пересчитаю вновь по осени потери.