Мост к людям - [41]

Даль не был сухарем ученым, его словарь отражал реальный и жизненный смысл слов, а поскольку образованность на его глазах нередко вступала в конфликт с благородством и гуманностью, он не считал нужным вносить эти понятия в свое определение характера интеллигенции как социального слоя тогдашнего общества.

Обрело ли это слово свое точное значение, когда наступила революция? Нет. В решительные минуты октябрьских битв все-таки только одиночные интеллигенты оказались на ее стороне. А позже, в первые послереволюционные годы? Количество интеллигентов на стороне революции увеличилось, но процесс их сближения с революцией проходил медленно. Трудящиеся выходили на ленинские субботники, очищали от ржавчины отвоеванную страну, а «манжетщики», как назвал тех интеллигентов Владимир Маяковский, переживали тяжелую сумятицу в умах и, не собираясь еще менять свои традиционные представления, украдкой поглядывали на западные границы. Словно демонстративно одеваясь в старомодную одежду, они в своем педантизме и отвратительном чистоплюйстве пытались отгородиться от простых людей, всячески демонстрируя собственную оторванность и чуждость. А дальше — Шахтинское дело и ряд подобных «дел»… Да, у народа были веские социальные основания считать и теперь интеллигенцию лишь «разумной, образованной, умственно развитой частью жителей» — не больше.

Что произошло потом, известно всем. Старая, дореволюционная интеллигенция распалась: часть стала гарсонами в парижских бистро, другие сняли свои накрахмаленные манжеты и взялись за дело на Родине. А народ в это время посылал в рабфаки своих сыновей и дочерей, из рабфаков они переходили в институтские аудитории… Рождалась новая армия образованных людей, которая происходила от иного социального корня.

Но с далевским обозначением интеллигенции произошел интересный процесс. Если у автора известного словаря обозначение это появилось как отражение реальной действительности, то ныне реальная действительность как бы подчинилась словарю и мы начали называть интеллигентом всякого человека с высшим образованием, хоть и лишенного порой моральных прав так называться.

Ведь с рождением новой народной интеллигенции, призванной служить высоким гуманистическим идеалам, мы должны были внести к старому обозначению и соответственное — я бы сказал, историческое — дополнение, согласно которому интеллигентным человеком должен называться только тот, кому присущ весь комплекс моральных качеств, именуемых интеллигентностью!

И действительно — вот человек с университетским значком на лацкане, который выходит на трибуну и говорит то, чего на самом деле не думает, демонстрирует кричащую нескромность, выставляя свою персону напоказ, лукавит и выкручивается, пытаясь занять среди людей место, которое уж никак не соответствует его личным возможностям… Этот человек унижает жену, прививает эгоистические наклонности своим детям, позорит родителей. У него нет друзей, потому что он привык пренебрегать мыслями тех, кто его критикует… А вот другой — он закончил всего лишь семь классов, а вышел на ту же трибуну и, руководствуясь велением своей совести, срывает отвратительную маску с лица холуя и ханжи, показывая ничтожность человека, спрятавшегося под ней… А потом возвращается домой, и мы его видим в кругу семьи — чистой, честной и морально взыскательной…

Кто из этих двух людей настоящий интеллигент? Образованный хам или человек с незаконченным средним образованием, но зато с душой, исполненной любви и уважения к людям и их делам?

В 1943 году, когда наш фронт уже ступил на украинскую землю, мне довелось проезжать через одно небольшое село под Харьковом. Вместе с Алексеем Сурковым остановились мы посреди улицы, выбирая хату, в которой могли бы переночевать. Не сговариваясь, мы одновременно повернули налево и пошли к воротам. Почему мы выбрали именно этот двор, не знаю. Что-то привлекательное было в опрятной хатенке, хоть она и была поклевана — покрыта отметинами войны…

Когда мы вошли и увидели хозяев, стало ясно, что интуиция нас не обманула.

На Украине часто можно встретить такие хаты — их чистота и опрятность внутри способны растрогать. Тут кристально чистой оказалась не только хатенка, а главным образом люди — молчаливо-скромные, вежливо-гостеприимные и тактично-приветливые. Они понимали друг друга почти без слов. Нас они тоже приняли без особенных объяснений, и сразу же показалось, что мы попали в собственную семью и стали ее неотъемлемой частью. Похоже было, что мы с этими людьми знакомы уже очень давно и, когда наступит время расставаться, будет нелегко.

Нет, интеллигентность — это не этикетка образованности, а естественное свойство человеческой души! Ее можно воспитать в себе и дать возможность развиться, а можно ее исказить и погубить. И в поведении появится искусственная многозначительность, человек начнет разыгрывать фальшивую сложность характера, ни за что не захочет признать, что не имеет права судить о том, чего не знает, поскольку считает, что подобное признание могло бы принизить его собственное достоинство. Такой человек быстро начнет забывать, что не внешние признаки, а лишь внутренняя сущность определяет истинную человеческую стоимость… Короче говоря, он станет одним из тех интеллигентов, которых, возможно, и есть основания называть разумными и образованными, но уж никак не следует называть  и н т е л л и г е н т н ы м и.