Мост - [94]

К полудню в Ягали состоялся суд. Председатель местного ревкома прочитал народу приговор. Решением суда ревкома, именем революции Аристарх Дятлов, Чее Митти и пять негодяев из его отряда были расстреляны.

Четыре карателя и два партизана погибли во время схваток.

Пятерым карателям удалось удрать в сторону Самлея.

Двум недавно поступившим в отряд и во время стычки добровольно сдавшимся ревком оставил жизнь.

Еще троих из отряда Чее Митти — Рыжего Васюка и еще одного из Дятловых — ревком решил захватить с собой.

— Если кулаки или прочие враги революции начнут притеснять семьи сельских партизан, — объявил Румаш, — заложники будут расстреляны без всякого суда, а мы сами снова вернемся в Ягаль. Не бойтесь, товарищи! Скоро белые будут разгромлены. Смотрите, вон какие молодцы уходят сражаться за революцию…

Никто так и не узнал, что Румаш — брат Верук. Ни присоединиться к партизанам, ни уехать на время в Чулзирму Верук не согласилась: она осталась присматривать за больной свекровью. Остробородый старик, которого застрелил Чее Митти, был ее свекром, отцом Шур-Праганя.

Румаш приказал трем партизанам войти к Куштан-Теменю. Те вытащили его из избы и заперли в конюшне.

Румаш забежал к тетке, обнял перепуганную старушку.

— Это я, Румаш, тетушка Марье, не бойся, кукке ничего плохого не сделаем, — пообещал он. — Мне нужно с полпуда соли. Он добровольно с солью не расстанется.

Сына Захара тетушка Марье узнала сразу, как только тот заговорил.

— Благословляю тебя, сынок, благословляю! Где твой отец? Живой ли? — оторопев, бормотала старушка.

— Не знаю, тетушка Марье, ничего не знаю. Береги Верук! Вдруг нагрянет беда — спрячь ее. Как только выздоровеет свекровь, пошли Верук в Вязовку к учителю Ятросову или в Чулзирму. Появится Тражук, расскажи, что произошло, пусть быстрее возвращается назад.

Старушка с мешком спустилась в подпол.

«Тражук говорил, что соль — в амбаре. Оказывается, перепрятал хитрый старик», — усмехнулся Румаш.

— Выпустишь своего старика, — сказал Румаш, прощаясь. — Напугай его, скажи: «Благодари, мол, если бы не я — расстреляли бы и тебя. С кулаками, мол, не связывайся».

Старушка снова обняла парня:

— Эх, Румаш, Румаш! Хотя и в огневое дело вошел, а веселый, как и раньше. Всегда будь добр душою. Береги голову. А за Верук не беспокойся…

Добродушная старушка, провожая, осенила Румаша крестным знамением.

8

Румаш, привыкший скакать верхом, давно мечтал о конном отряде. Теперь, можно сказать, половина его отряда — на конях: значит, есть кавалерия и пехота. Оседланные кони карателей отважным партизанам пришлись по душе: когда дело терпит, верховые могут обмениваться с пешими, а когда спешка — на коне усядутся и двое.

Румаш в лесу посовещался со своим «малым ревкомом». В какую сторону лучше направиться? Между Вязовкой и Самлеем — опасно, об этом Ятросов заранее предупреждал Румаша. Прагань и Ларион с этим согласились. Если же к дремучим лесам Самлея нельзя подобраться от Вязовки, тогда следует подойти со стороны Тарынвара. Там есть надежные места. Румаш знал это. Как бы там ни было, и основной отряд неподалеку.

После маленького совещания тронулись в путь.

«Пройдет денька два, пока из города станут нас преследовать. За это время необходимо связаться с большим ревкомом и подготовиться к встрече с врагом», — размышлял Румаш.

К вечеру отряд с востока подошел к Самлею. Надо было послать кого-то в Вязовку. Кого же? Надежнее Дятлова и Праганя никого нет, хотя Румаш твердо знал: не только они преданы делу, теперь уж и Чашкин, и Воронин готовы по его приказу идти хоть на край света.

В другое время Румаш мог бы послать и других, однако дело слишком ответственное: нужен человек, готовый умереть, не издав ни единого звука…

…Настало, оказывается, время и основному отряду срочно действовать: торопили вести, полученные из города. Белые в сторону Оренбурга отправляют вагон с оружием. Партизаны должны на безымянном разъезде, верстах примерно в двадцати пяти от Вязовки, встретить поезд. На площадке, видимо, будет кондуктор и несколько солдат… Белые ничем не захотят выделять этот вагон.

Поезд можно остановить и прямо среди поля, подать сигнал — и машинист — человек свой — сам остановит. Отряду следует заранее связаться с обходчиком на разъезде. Лишь через него можно узнать, какой именно поезд надлежит остановить. Пока еще не ясно, насколько надежным может быть обходчик.

Вот тогда и понадобился рабочий, которого привел из Сороки Филька. Человек на разъезде, оказывается, родственник Горшкова.

Осокин отобрал пятьдесят партизан. Понадобится и несколько подвод.

Отряд ночью проберется к железной дороге и спрячется в лесу. Горшков с одним надежным человеком отправится прямо на разъезд. Нужен человек храбрый, верткий и сильный. Вись-Ягур может только испортить дело своим нетерпением и резкостью.

Вызвался Киргури, но его не отпустил Осокин, сказав, что он потребуется в другом, не менее важном деле.

Авандееву нужен человек, способный пройти сотни верст и, не попав в руки белых, выйти к Волге, на связь с самарским ревкомом.

Осокин тут же вспомнил про Румаша: тот сумел скрытно добраться от Стерлибаша до Ягали, значит, от города до Волги тоже сумеет дойти.