Мост дружбы - [136]

Несколько часов сна освежили его. Быстро собрался он снова в путь, на ходу дожевывая противный кусок медвежьего жира, отдающего ворванью.

Сбивчивые следы, то пропадая, то появляясь, вели вперед. И вдруг Андрей увидел на снегу темное пятно. Он ускорил шаги, почти побежал, но, споткнувшись, упал. С трудом поднялся он – дыхание перехватило.

Перед ним был спальный мешок.

По-видимому, человек спал. Андрей осторожно сел и стал смотреть на неподвижную груду меха. Ощущение, что он теперь не одинок, наполняло его безудержной радостью. Хотелось смеяться, даже петь. Несколько раз он порывался разбудить спящего, но останавливал себя. Нет! Он должен беречь сон своего нового спутника.

Несколько часов просидел Андрей, не спуская глаз с неподвижного спального мешка. Но вот груда меха зашевелилась. Андрей стал так, чтобы человек мог видеть его.

Крик ужаса раздался в ледяной пустыне. Человек, стоявший на коленях и еще не успевший освободиться от мешка, закрыл лицо руками и повалился на спину.

– Товарищ… товарищ… не бойтесь… я такой же несчастный, как вы. Хэлло! Хау ду ю ду, сэр! Экуте ву?

Андрей испуганно тряс незнакомца, обращаясь к нему на тех языках, которые знал.

Наконец незнакомец осторожно отвел от лица руки и, заикаясь, сказал на плохом английском языке:

– Простите, сэр, мне показалось, что мертвый друг явился передо мной. Эта куртка… эта куртка…

Андрей вздохнул:

– Вы правы. Мне пришлось взять его одежду.

И Андреи рассказал незнакомцу, при каких странных обстоятельствах он встретился с его мертвым другом.

Неизвестный слушал, грустно качая головой:

– Я был так слаб, что не смог похоронить его. И вместо наказания небо посылает мне вас… О сэр, жизнь не кажется мне теперь потерянной!

Андрей с любопытством рассматривал своего нового товарища. Он был еще молод. У него было лицо с приплюснутым носом, раскосые глаза смотрели печально. По всей видимости, это был японец.

Он протянул руку Андрею, слабо пожал его пальцы и производил:

– Мы связаны кровью моего друга и этой пустыней.

– Мы товарищи отныне, – подтвердил Андрей.

– То-ва-ри-щи, – тихо, с трудом повторил японец.

Глава шестая. Обретенный друг

Ледяные поля больше не казались такими унылыми, звезды светили ярче – не было больше одиночества: рядом с Андреем размашистым, экономичным шагом шел его новый спутник.

Юко был удивительно спокойным и скромным человеком. Он не надоедал Андрею расспросами, мало рассказывал и о себе. Андрей узнал только, что он один остался в живых из экипажа самолета, посланного для подготовки американской трансполярной трассы, так рекламировавшейся в последнее время. Самолет, вылетев с Алеутских островов, совершил вынужденную посадку прямо на лед. Это стоило жизни двум членам экипажа. Двое оставшихся – Юко и его товарищ – решили идти к русской земле. Провианта у них было мало, и они очень страдали. Пришлось бросить сани, на которых Юко вез своего товарища-американца с отмороженными ногами.

– Однажды наступил момент, когда мой друг покинул спальный мешок, – тихо говорил Юко. – Я хотя удивился, но не придал этому значения. Когда же я встал, то нашел его уже задохнувшимся. Добрый товарищ… Он не хотел быть мне обузой и воспользовался неоэфиром… Да простит мне бог, но я как безумный бежал от этого места, так и не погребя его тела… Я жестоко наказан теперь вашим рассказом. Никогда во всю мою жизнь это темное воспоминание не покинет меня!

Юко поник головой. Андрей утешал его как мог. Он ведь тоже потерял своего друга.

Рассказ Андрея о гибели подводного дока Юко выслушал без всякого интереса. Казалось, никакие события в мире не могли теперь взволновать его. При всяком удобном случае он переводил разговор на свою прекрасную Японию и мог долго-долго, с трудом подбирая слова, говорить о ней.

Один спальный мешок бросили; спали теперь вместе, согревая друг друга. У Юко оказался запас жидкого топлива, и Андрей снова узнал вкус горячего чая. Силы возвращались к нему. Японец тоже чувствовал себя бодрее: медвежатина была именно тем, чего не хватало его истощенному организму.

Юко проявил себя на редкость выносливым человеком. Андрей помнил его следы, по которым можно было судить, что он шел, изнемогая, падая, и подолгу лежал. Но теперь, когда они шли вместе, Андрей никогда не видел, чтобы Юко чем-нибудь выдал свое утомление. Он шел всегда прямо, никогда не жаловался. Это смущало Андрея: что могло вселить силы в этого измученного, так же как он сам, человека?

Только ночью, когда они лежали в спальном мешке и японец забывался, Андрей слышал его тихие стоны.

Монотонно тянулись утомительные переходы. Глядя на своего молчаливого, стойкого спутника, Андрей тоже старался держаться бодро, но слабость с каждым переходом все больше и больше овладевала им. Ноги распухли и болели, зубы расшатались, десны стали кровоточить.

Цинга?

Юко заметил состояние товарища и стал с нежностью заботиться о нем. Он взял на свои плечи почти весь груз, несмотря на протесты Андрея. Он заставлял его идти, уверяя, что движение – лучшее средство борьбы с болезнью. И наконец, в котомке японца оказались лимоны, самые настоящие лимоны!