Москвичи и москвички. Истории старого города - [9]
К утру 17 мая Димитрий, проснувшись, увидел, что заговорщики ворвались во дворец. Он бросился к покоям Марины и закричал ей: «Сердцемое, здрада!» Сам выскочил из окна с высоты 15 сажен, сломал ногу. Под окном его и докончили.
Марина, услышав крик мужа, побежала, стала в разных местах прятаться. От смерти ее спасли маленький рост, худоба и пышная юбка крупной «охмистрины». Дама из свиты сказала, что царицы в доме нет, что она ушла к отцу…
Потом, когда Марину с отцом в окружении трех сотен охранников выдворяли из Кремля, она сказала: «Я бы желала, чтобы мне отдали моего маленького негра, а прочее, так и быть, пусть пропадет, хотя у меня было немало драгоценностей». Позднее она дала обет по освобождении никогда не быть высокомерною.
Чтобы Марина не лишилась московского владычества, Юрий Мнишек хотел выдать ее замуж за Василия Шуйского, но тот женился на другой — княжне Марии Буйносовой-Ростовской.
При заключении 25 июля 1608 года русско-польского перемирия Мнишекам предоставили свободу. Они хотели вернуться на родину.
Но обстоятельства изменились: у появившегося на Руси нового «уцелевшего Димитрия» не было достаточно денег, и он решил воспользоваться сохраненным за Мариной богатством (ведь она странным образом еще считалась наследственною государыней, ей бояре присягали в верности, она носила драгоценную русскую корону).
С этой полячкой Лжедимитрий-II (или «Тушинский вор») был бы сильным, а без нее — ничто.
Марина поехала к нему с надеждой на возможную встречу с венчанным своим мужем. Но, как оказалось на самом деле — к неведомому ей человеку. По дороге она веселилась, пела.
Когда на месте верные люди донесли царице, что в Тушине не ее Димитрий, Марина поначалу испугалась. Но, поразмыслив, признала, для блага Римской церкви, его своим. В сентябре 1608 года произошло их тайное венчание.
Жилось Марине в Тушинском стане скверно. Без любви, в безденежье. Но она не падала духом, была энергичной и в письме к отцу отмечала:
«Солнце не теряет своего блеска потому только, что его иногда черные облака заслоняют».
27 декабря 1609 года грубый и порочный «царик» тайно бежал из своего стана от непослушных ему поляков в Калугу. Он вместе с преданным шутом выехал переодетым, в навозных санях.
Марина осталась одна в обширных тушинских деревянных хоромах среди массы палаток, землянок, шалашей, обозов, среди буйного войска, каких-то женщин, взятых в плен или добровольно нахлынувших к тушинцам, с которыми жилось плохо, но часто — весело.
Она, бесконечно рыдающая и растрепанная, ходила по своему «табору», умоляя ратных людей не покидать ее. Воины жалели и обещали защиту этой жалкой маленькой женщине.
Однако измученная Марина в середине февраля 1610 года сама решилась бежать из лагеря, переодевшись в военное платье, ночью, верхом, в окружении нескольких сотен донских казаков, в Калугу ко второму своему супругу.
Через месяц все тушинское войско куда-то само собой разбрелось.
В середине декабря Самозванца-II убили татары из его же войска. Уцелевшая Марина была на последнем месяце беременности.
Новорожденного сына Марины окрестили по православному обряду и назвали Иваном Димитриевичем. Калуга присягнула этому новому царевичу. В борьбе за возвращение на престол Марина осталась практически одна. Ей верен был только один красивый и статный казачий атаман Иван Заруцкий.
«Государыня царица и Великая княгиня Марья Юрьевна» скиталась вместе с Заруцким по разным российским городам. Заруцкий ее искренне любил…
Долго жили в захваченной Астрахани, где царица не велела в церквах рано звонить к заутрене, чтобы звон не будил ее ребенка. Оттуда в конце мая 1614 года они бежали на Яик (Урал), где были схвачены стрельцами. Через Казань их доставили в Москву.
Здесь Ивана Заруцкого принародно посадили на кол, а трехлетнего Ивашку-царевича повесили.
Последние события из жизни Марины достоверно неизвестны. В Москве ее или сразу умертвили (задушили или повесили), или она умерла в темнице.
При обмене пленных поляков на русских воинов польским властям сообщили, что «Марина на Москве от болезни и от тоски по своей воле умерла».
В русском народе о Гришке-расстриге и его карьере сложили предание, в котором упоминали и гордую красавицу-полячку:
Может, так оно и было.
Московские немцы
Историю страны и ее народа в наибольшей степени сохраняют культовые сооружения. Именно они в первую очередь строились из наиболее крепкого материала (чаще из камня), к ним бережнее относились, нежели к собственному имуществу, их лелеяли, украшали на протяжении столетий. Московские древние сооружения исстари называют особым благоговейным словом — «достопамятности».
Москва как столица и как город со свойственным русской нации гостеприимством доброжелательно принимала в число горожан иноземцев. Если обратиться к статистике прошлого века, то без труда можно заметить, что в Первопрестольной значительную часть населения составляли немцы.
Никто не будет спорить: любая нация нуждается в отправлении религиозных культов. Поэтому в Москве, пригласившей к себе для пользы Отечества немалое количество немцев и предпочитающей в большей мере лютеран, нежели латин-католиков, рядом с их поселениями стали строиться лютеранские церкви (кирки).
