Москвичи и москвички. Истории старого города - [19]
Это, напомню, были выдержки из статей для немцев, опубликованных в их стране в столетнюю годовщину со дня рождения Пушкина. А вот что узнали немцы в связи с его смертью.
Вследствие медлительности прохождения информации по почтовым сообщениям первое краткое известие 1837 года о смерти Пушкина достигло Берлина лишь через 12 дней. Оно появилось в Берлинской королевской привилегированной газете в № 46 в виде странного текста, в котором утрата Россией своего великого (ausgezeichnete) поэта (Dichter) приравнивалась к смерти незначительной немецкой актрисы, игравшей на сцене одного из Санкт-Петербургских театров:
«Россия. 10-го этого месяца (10 февраля по европейскому исчислению, или 29 января — по православному) умер в возрасте 37 лет выдающийся поэт Александр Пушкин, а за несколько дней перед тем умерла любимая публикою драматическая актриса госпожа Шварц, урожденная Брейтер, 33 лет отроду».
Эта новость была представлена через запятые одним предложением.
Такое же краткое известие появилось на другой же день во франкфуртской прессе («Frankfurter Journal», «Fränkfurter-Ober-Postamts Zeitung»). Эти издания поместили похожие сообщения, по-видимому, одного и того же собственного корреспондента из Санкт-Петербурга от 11 февраля (нового стиля), который взял информацию от 30 января из сообщения «Санкт-Петербургских ведомостей» или «Русского инвалида».
В немецкой «Всеобщей газете» («Allgemeine Zeitung») в приложении № 64 от 5 марта, под рубрикою «Russland» было написано:
«…Вчера получены письма от 12-го этого месяца из Санкт-Петербурга, сообщающие из достоверных источников о кровавом поединке, в котором участниками были с одной стороны представитель русской знати, носящий выдающееся придворное звание, именно граф М. П. (так обозначено в газете. — Т. Б.), а с другой-иностранец, служащий офицером в императорских кавалергардах. Граф М. П. пал жертвою первого выстрела, но успел приподняться и выпустил заряд пистолета в своего противника, после чего упал снова и тотчас же скончался. Событие это произошло, так сказать, почти на глазах императора, который повелел предать офицера военному суду».
В тех же немецких газетах (в том числе: «Blatter für literaturische Unterhaltung», «Didaskalia») переписывались из французских об этом происшествии подробности и сообщалось: «Жертвою дуэли оказался Мусин-Пушкин». Здесь произошло смешение имени Пушкина с неким представителем графской семьи Мусиных-Пушкиных.
В одной из газет можно было прочесть, что, когда Пушкин узнал о том, что смертельно ранен, он бросил свой пистолет в голову противника. А в других печатали:
«Поэт так был возбужден в своем гневе, что несмотря на смертельную рану, полученную в нижнюю часть брюшной полости, выпустил заряд из своего собственного пистолета, которым в свою очередь смертельно ранил своего соперника».
Получалось, что на дуэли были убиты оба дуэлянта.
Немецкие обыватели, видимо, не могли толком разобраться, о каком русском поэте шла речь в газетах, где его раньше часто величали как «М. А. фон-Пушкин». А здесь «М. А.» означало двойное имя «Мусин Александр».
Было и такое высказывание «Недавно убитый на дуэли поэт Мусин-Пушкин… был изгнан из России за либеральный образ своих мыслей». Или другое о том, что Пушкин начал «… свое образование с Петербургской академии». А также: «…он стал рано и с успехом упражняться в обращении со всякого рода оружием и сделался опасным «бретером», «Er war ein gelehrter, aber ein russischer und dürch und dürch Russe (перевод: Он был учен, как может быть русский, которым он был душою и плотью)».
Еще писали:
«Он никогда не покидал пределов своего отечества и знал об остальных краях Европы только по рассказам либо своих земляков, либо иностранных уроженцев тех краев. Тем не менее он говорил с редким совершенством по-немецки и по-французски, был знаком с нашими классическими писателями и вообще имел глубокие познания (sein Wissen überhaubt tief)… Пушкин очень остроумно рисовал карикатуры. С куском мела в руке он каждый вечер обходил карточные столы и на их углах чертил портреты партнеров. Эти насмешливые изображения служили предметом беспрестанной потехи присутствующих.
Затем он сам садился к столу и вставал из-за него лишь около 10 часов для ужина, а поужинав, опять играл вплоть до утра. Жизнь его делилась между страстью к картам и к поединкам… Его напускной цинизм доходил до бесстыдства. Своих гостей он принимал, лежа в постеле без всякой одежды. Противоречием в характере этого, проникнутого резким национальным духом, русского человека было то, что он не обращал никакого внимания на религию и с особенным усердием старался казаться атеистом… Он легко поддавался смеху».
Любопытным был в газете и следующий фрагмент из жизни поэта. В нем говорилось, что:
«Император Александр прикомандировал Пушкина к управлению Бессарабией, где Пушкин стал серьезно заниматься политикой и ограничился воспеваниям в стихах лишь исключительно посещаемых им местностей этого края».
А также далее:
«Азию постигло нашествие саранчи, которая проникла в Бессарабию. Губернатор собрал мужиков и солдат, которые должны были стучать в медную посуду и бить в барабаны, чтобы шумом пугать и прогонять насекомых. В случае же, если шум не подействует, то для пожирания саранчи были припасены свиньи. Губернатор поручил Пушкину начальство над этой экспедицией, но последний отклонил от себя оказываемую ему честь, ссылаясь на то, что он не умеет ни убивать насекомых, ни пасти свиней».
Эта книга — взгляд на прошлое Москвы и ее жителей. Временная граница в ней — от основания города до второго десятилетия ХХ века. Какой была Москва в отдаленные от нас годы, как проводили свои будни горожане и как праздновали, как трудились и как отдыхали — обо всем этом расскажет книга известного москвоведа, автора более тысячи журнальных и газетных публикаций Т. З. Бирюковой.Материалы, собранные в архивах и дополненные сведениями из путеводителей и периодических изданий тех времен, делают рассказ о событиях давно минувших лет не только достоверным, но и ярким и живым.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Записки рыбинского доктора К. А. Ливанова, в чем-то напоминающие по стилю и содержанию «Окаянные дни» Бунина и «Несвоевременные мысли» Горького, являются уникальным документом эпохи – точным и нелицеприятным описанием течения повседневной жизни провинциального города в центре России в послереволюционные годы. Книга, выходящая в год столетия потрясений 1917 года, звучит как своеобразное предостережение: претворение в жизнь революционных лозунгов оборачивается катастрофическим разрушением судеб огромного количества людей, стремительной деградацией культурных, социальных и семейных ценностей, вырождением традиционных форм жизни, тотальным насилием и всеобщей разрухой.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Автор книги «Последний Петербург. Воспоминания камергера» в предреволюционные годы принял непосредственное участие в проведении реформаторской политики С. Ю. Витте, а затем П. А. Столыпина. Иван Тхоржевский сопровождал Столыпина в его поездке по Сибири. После революции вынужден был эмигрировать. Многие годы печатался в русских газетах Парижа как публицист и как поэт-переводчик. Воспоминания Ивана Тхоржевского остались незавершенными. Они впервые собраны в отдельную книгу. В них чувствуется жгучий интерес к разрешению самых насущных российских проблем. В приложении даются, в частности, избранные переводы четверостиший Омара Хайяма, впервые с исправлениями, внесенными Иваном Тхоржевский в печатный текст парижского издания книги четверостиший. Для самого широкого круга читателей.