Москвест - [47]

— «Аще дарует Бог жену добру дражаиши есть камени многоценнаго таковая от добры корысти не лишится, делает мужу своему все благожитие».

Может, пристав это место зачитывал чаще, чем остальные страницы, а может, у Митьки память была хваткая.

Маша заслушалась. Если бы она прочитала что-нибудь подобное в XXI веке, то просто не поверила бы, что так может быть, — а теперь почти не удивлялась. Видно, вжилась в чужое время…

Она задумалась и вздрогнула, когда Митька осторожно ее коснулся:

— Прости… Я говорю, а чего ты хотела-то? Не «Домострой» же послушать?

— Нет… Слушай, а какой сейчас царь? — ляпнула Маша и поняла, что вопрос надо было как-то завуалировать.

Митька таращился на нее с откровенным изумлением:

— Какой и был, Иоанн Васильевич.

— Грозный? — уточнила Маша, решив, что где один глупый вопрос, там и второму место.

— Почему грозный? Хороший царь. Я сам видел, как он на Лобное место вышел и сказал всему честному люду: мол, обещаю защищать вас от притеснений и грабительств… Он много чего говорил. Бабы плакали, да и меня проняло… Нет, не грозный он… Добрый!

Когда Маша вернулась к месту ночлега, Мишка уже стоял рядом, готовый идти разбираться с Митькой.

— Ну что? — спросил он коротко.

— Не Грозный, — ответила Маша и полезла на повозку.

* * *

Через неделю англичанин сообразил, что его возят кругами. Это была гениальная Мишкина идея, он предложил, чтоб посол не сильно возмущался, везти его в Москву самой длинной дорогой.

Но поскольку дороги он сам не знал, а провожатые большой круг давать поленились, вот и засыпались, через неделю вернувшись на то же самое место.

Посол орал, периодически срываясь на визг, Афанасий Юрьевич втягивал голову в плечи, свита посла нервно вздрагивала, потому что дело пахло скандалом, а в международных скандалах, как известно, первыми страдают те, у кого есть свой бизнес. Купцы уже мысленно подсчитывали убытки от того, что их скоро выпрут из этой странной страны.

В общей панике не растерялся один Мишка.

Во-первых, ему было совершенно все равно, чем закончится путешествие посла. Московской свите мозг застил страх, посольской — гнев. Во-вторых, в памяти всплыли рассказы об отцовских деловых переговорах.

Пока посол орал, брызгая слюной, Мишка метнулся к продуктовому обозу и потребовал налить ему стакан меду. Но не просто меду, а меду из особенного кувшина.

То, что мед — это алкогольный напиток, а вовсе не лакомство, Мишка выяснил еще пару веков назад. Мед варили каким-то хитрым способом и, в зависимости от того, кто варил и как, крепость напитка получалась разная. И в обозе был кувшин, из которого очень любил хлебнуть денщик на долгих привалах. Судя по тому, что он уже минут через пять после того, как опрокинул стаканчик, начинал завывать странные песни и разговаривать невнятно, градус в этом кувшине был выше среднего.

— Ты что, хочешь это выпить? — страшным шепотом спросила Маша, глядя на Мишу с кружкой меда в руке.

— Нет, — скривился Мишка, — я его светлость хочу напоить, чтоб подобрел.

Маша внимательно посмотрела на кружку, потом на посла…

— Нехорошо, конечно, — сказала она. И тут же продолжила: — Давай лучше я отнесу, чтоб он подумал, что прислуга принесла ему попить.

— О, попить! — сообразил Мишка. — Точно! Он хватанет меду, нужно, чтоб запил чем-нибудь, чтоб наверняка. От смеси еще круче развозит.

— Ты, брат, я смотрю, соображаешь, — сказал у Миши за спиной денщик.

Ребята вздрогнули, а Мишка попытался спрятать кружку за спиной.

— Вот это нам нужно! — денщик протянул Маше вторую кружку. — Одно поверх другого, и он трое суток спать будет. Или пить… Это уж как повезет.

Маше быстро всучили в руки поднос, поставили на него две кружки и отправили к послу.

— Не забил бы он ее потом до смерти… — тихо сказал денщик.

Миша занервничал и решил посмотреть на шоу поближе. Маша подошла поближе к англичанину, который как раз высказал все, что хотел, и в очередной раз сообщил, что немедленно безо всяких провожатых отправляется в Москву, чтобы рассказать царю о том, как над ним издевались в дороге.

Афанасий Юрьевич, как и в прошлый раз, стал багровым и нервно хватал ртом воздух.

— Извольте испить на дорожку, — мелодично пропела Маша, подсунув послу поднос.

Посол фразы не понял, но догадался, что ему предлагают попить. Что-то его насторожило. Англичанин недоверчиво посмотрел в честные Машины глаза, пытаясь найти подвох.

— Дорога до Москвы длинная, на улице жарко, — продолжила Маша, — испейте на дорожку.

— Убью дуру, — прохрипел Афанасий Юрьевич и замахал руками.

Посол, глядя на его конвульсии, схватил с подноса кружку и влил ее себе в рот, почти не глотая. Через секунду его лицо стало такое же багровое, как у Афанасия Юрьевича, а руками он махал еще интенсивнее.

— Воды! — прохрипел он.

Маша радостно подсунула ему второй сосуд.

Англичанин жадными глотками начал запивать содержимое первой кружки и опомнился не сразу.

— Я же просил воды! — рявкнул он.

— Нету воды, — начала оправдываться Маша, отскакивая. — Ноу вота! Но я сейчас принесу… Джаст а момент!

Посол, чтоб погасить непривычный пожар внутри себя, сделал еще пару медленных глотков и уставился в кружку.