Москвест - [3]

Просто из принципа. Впрочем, Городовой, в уже привычной манере, пропал.

— А может, — спросила Маша из-за куста, — мы просто спим? То есть сплю я, а ты мне снишься?

Мишка не удостоил ответом девчачьи глупости. Вместо этого развернул сверток, который оказался чем-то вроде длинного мешка для картошки, только с рукавами. Секунду поколебавшись, Мишка принялся натягивать его на себя — надо же было как-то согреться. На ощупь рубаха оказалась даже приятной, но сейчас Мишку раздражало и это. А больше всего его злил таинственный военный, из-за которого они, судя по всему, и вляпались в эту историю.

— Раскомандовался, — бурчал Мишка вполголоса. — Куда захочу, туда и пойду. А если галлюцинация, то ненадолго… О! Сейчас все узнаем! Галлюцинации в воде не отражаются!

Мишка сделал шаг к речке, чтоб посмотреть на воду. Отражение было на месте, хотя и довольно мутное. Мишка отступил назад, повертел в руках мобильник, разобрал его, чтоб просох, и сунул под куст — все равно на временной одежке не наблюдалось ни одного кармана.

Тут показалась Маша. К неудовольствию Мишки, на ней «мешок» сидел даже изящно. А еще у нее в комплекте оказался веревочный поясок, которым Маша подпоясалась, придав себе более человеческий вид. На ногах у Маши красовались…

— Это лапти, что ли? — уточнил Мишка.

Маша хмуро кивнула.

— А мои где? — из принципа потребовал Мишка.

Маша молча ткнула пальцем под куст. И правда, под ним лежала еще одна пара лаптей. Мишка сердито выдернул лапти из-под куста, и из них вывалилась странного вида трубочка — красного дерева, с отверстиями по бокам.

Прилаживая маскарадную обувь неудобными веревками к голени, Мишка злился все больше и больше. Почему он должен обряжаться в эти маскарадные костюмы?! Он даже потрогал одежду, развешанную на кусте, но с нее все еще обильно капало.

— Ладно, он мне за это ответит, только разберемся, что случилось… — бормотал Мишка, вертя в руках трубочку. — Папа позвонит, и всем мало не покажется…

Маша сумрачно уставилась в вяло бегущую воду.

— Не г-г-галлюц-ц-цинация, — констатировала она, постукивая зубами.

— Ну чего ты трясешься? — раздраженно спросил Мишка. — Расслабься, скоро все выясним!

— Холод-д-дно, — ответила Маша, — я в жизни в платьях не ходила, а тут еще и колготки забыли дать…

Маша пыталась завернуться в длинную льняную рубаху, но, судя по цвету ее носа, тепла от нее было не больше, чем от Мишкиной.

— Ладно, — решился Мишка, — пойдем!

— Куд-д-да?

— Искать. Кого-нибудь.

— Не пойдем мы никуда! Городовой сказал здесь сидеть, никуда не уходить!

— Какой Городовой? — возмутился Мишка. — Нет никакого Городового! Свалил! Наверное, он и был главной галлюцинацией. Мы тут околеем, пока его дождемся. Сейчас пойдем, найдем работающий телефон, я позвоню отцу, и он нас заберет.

Маша нахмурилась, закусила губу и, пошатываясь и поскальзываясь в неудобных лаптях, подошла к Мишке.

— Ладно, пойдем туда! — сказала она и махнула рукой куда-то в сторону, где бор выглядел вроде как пореже.

— Почему туда? — удивился Мишка.

— Мне кажется, там дорога.

Маша бодро захромала в указанном направлении, и Мишке пришлось идти за ней. Под рубаху поддувало. Трубочку спрятать было некуда, пришлось держать ее в руке.

Через четверть часа перемещения по бурелому Миша озверел.

— Все. Привал. Я уже все ноги разбил.

— Зато согрелись, — отрезала Маша.

— И где твоя дорога? — ехидно поинтересовался Миша.

— Не знаю…

Маша как раз вылезла на полянку, но тут же пригнулась.

— Тихо! — шепнула она, и присела.

Прямо на ребят шла женщина, в такой же длинной рубахе, как и у Мишки с Машей, разве что более грязной. В руках у нее был туесок, как из сказки, и она что-то бормотала себе под нос.

— О, человек! Сейчас договоримся!

Миша нацепил фирменную улыбку и рванул к бабке.

— Простите, пожалуйста, вы не подскажете… — бойко начал он.

— Аа-аа-аа-а!.. — заорала женщина и, кинув туесок, рванула в лес.

Миша попытался ее догнать, но немедленно поскользнулся.

— Постойте! — закричал он вслед. — Вы только скажите, где мы?

— Ну что, договорился? — съехидничала Маша.

Она аккуратно подняла кинутый туесок. Он был старый, драный и доверху набит вонючими корешками.

— Ручная работа, — сообщил Мишка, — бешеные бабки сто́ит.

Маша вздохнула, отложив туесок в сторону.

— Зато мы узнали, что тут есть люди, — сообщил Миша. — Пошли дальше.

При слове «пошли» Маша поморщилась. Сняла с ног лапти, попыталась идти без них, скривилась еще больше.

— Что, неудобно? — поинтересовался Мишка.

— Нормально! — отрезала Маша. — Просто ноги стерла.

Маша присела на какой-то пенек, поглаживая стертые в кровь пятки.

Мишка отвернулся, и ему почудилось еле уловимое движение в кустах.

— Сиди здесь, — сказал Мишка, — я быстро. Сейчас я поймаю этих шутников…

И он скрылся в дубраве.

Когда Маша подняла глаза от израненных ног, то увидела руку, тянущуюся к туеску. Потом встретилась глазами с хозяйкой руки. Потом они хором ойкнули.

Маша замолчала, потому что боялась спугнуть, женщина пригляделась к девочке, быстро схватила туесок и прижала к себе, как величайшую ценность.

— Вы берите, берите, — шепотом сказала Маша, — я не хотела вас напугать.

— Уду ты?