Москва в улицах и лицах. Книга первая. Центр - [7]

Спустя пятнадцать лет после побега Домбровский отличился на баррикадах как главнокомандующий Коммуны и погиб генералом на улицах Парижа.

Тюрьма на Волхонке описана детально другим бывшим узником, пролетарским революционером Петром Моисеенко, ткачом, променявшим веретено на оружие. На Колымажный двор он попал после организованной им крупной стачки и был отправлен в ссылку. Это "сознательный рабочий", один из тех, кто олицетворял мечту русских марксистов о единении теории Маркса с рабочим движением.

Вскоре после смерти Петра Моисеенко вышли его "Воспоминания. 1873-1923", откуда я беру цитату:

"Что такое Колымажный двор? Вы теперь и представить себе не можете. Строение одноэтажное, низкое (бывшие конюшни), окна маленькие, внутри все застроено нарами, на нарах и под нарами размещается народ, то есть арестанты. Тюремная аристократия: каторжане, бродяги, лишенцы — занимали лучшие места на нарах; из них выбирались старосты. Шпана, то есть высылаемые за бесписьменность и проч., валялись под нарами и назначались убирать помещение, выносить параши. Духота и вонь нестерпимые, паразиты всех видов — все это терзало душу и звало к мщенью".

Вот этот-то тюремный Колымажный двор пристыженная общественностью царская власть сломала до основания вскоре после пребывания здесь Петра Моисе-енко.

Участок снесенного двора городская Дума отдала музею, о котором в Москве мечтали еще в салоне Зинаиды Волконской. (О нем — в главе "Тверская".) Просветители народа, московские профессора, хотели, чтобы в городе каждый бы мог увидеть, хотя бы в копиях, слепках, великие творения мастеров прошлых веков.

Профессор Московского университета Иван Цветаев (отец Марины и Анастасии Цветаевых, одна из которых стала великим русским поэтом) поставил цель построить такой музей. За большие деньги в Европе выполнялись искусные слепки и привозились в Москву. В это же время возводилось крупнейшее здание музея. Единомышленник профессора архитектор Роман Клейн создал проект дворца с колоннадой, роскошными залами, способными принять громоздкие экспонаты, фрагменты фризов, врата, конные статуи, копии тех, что украшали города и музеи Европы.

Государство не особенно шло навстречу профессору, выговаривая ему устами петербургских сановников, что народу нужны лапти, а не картины. Музей, несмотря на все трудности, был выстроен в основном на частные деньги. Имена и барельефы профессора Цветаева и архитектора Клейна запечатлены были на мраморе памятных досок у парадного входа, установленных при советской власти. Третьей доски не было, а она просилась на это место. Председателем комитета по устройству музея был великий князь Сергей Александрович, убитый террористом Иваном Каляевым. Товарищем председателя, то есть его заместителем, избрали Юрия Степановича Нечаева-Мальцева. Без него у двух энтузиастов ничего не вышло бы. Этот предприниматель щедро финансировал строительство музея, перечислив на его счет около 2 миллионов рублей.

Музей изящных искусств имени Александра III открылся в присутствии императора и царской семьи в 1912 году. После этого сестры перестали ревновать отца к "старшему брату", как иронически называли они музей. Выполнив свой долг, профессор вскоре умер.

Из хранилища копий, слепков, учебно-дидактического учреждения дворец на Волхонке быстро превратился в музей подлинников. В него вошла коллекция египтолога В.С.Голенищева, собравшего памятники Древнего Египта, античные вазы и монеты, картины западноевропейских мастеров.

В 1918 году на Волхонку после национализации частных собраний стали поступать картины из квартир и особняков аристократов, промышленников, коммерсантов, многие из которых бежали за границу. Сюда попали также картины из закрытого Румянцевского музея, западноевропейская живопись из собраний фабрикантов братьев Третяковых, Ивана Морозова, братьев Щукиных, картины А. А. Брокара, В. Е. Мандло и многих других. По словам Ирины Антоновой, директора современного музея, то был "жест революции". Таким образом быстро сформировалась картинная галерея, вторая по значению после Эрмитажа.

Но другой "жест революции" заключается в том, что с 1914 года, когда началась мировая война, в Россию за редким исключением произведения лучших иностранных мастеров не поступали. Покупать картины стало некому. Частная инициатива оказалась до 1991 года вне закона, а "пролетарское" государство не имело ни средств, ни желания делать такие закупки на аукционах и в галереях. За годы советской власти в Москве не построено ни одного нового здания художественного музея равного тому, какое возникло в 1912 году.

С недавних пор появился еще один забытый было источник пополнения музея. Профессор, искусствовед и коллекционер Илья Самойлович Зильберштейн, поддержанный Ириной Антоновой, основал собрание частных коллекций. Он добился у Михаила Горбачева решения, по которому государство передало Музею изобразительных искусств имени А.С.Пушкина здание на Волхонке, 14, бывший флигель усадьбы Голицыных. Профессор завещал собственную коллекцию картин музею. Так же поступил Святослав Рихтер, собиравший картины Василия Шухаева, другие московские коллекционеры, их наследники. Таким образом, на Волхонке впервые после революции, грубо поправшей волю покойных дарителей, вновь предстают неразрозненные коллекции собирателей.