Москва Норд-Ост - [42]

Они снова стали думать, как бы выбраться отсюда. В голову приходили разные идеи, но одна была на сто процентов нереальной - бежать через служебный вход. Они не знали, где находятся террористы, и прекрасно понимали серьезность их намерений. Не было никакого желания проверять это, хватило того, что они увидели в оркестровой яме и услышали в словах Бараева. Тут им пришло в голову выглянуть через решетку бассейна. В центре внутреннего дворика стоял разваливающийся от старости бетонный фонтан. Электрики пробрались под него и выглянули через зарешеченные оконца в боковых стенках.

- Во всем ДК горит свет, а вокруг - потрясающая тишина, не видно никакого движения, - рассказывает Рузаев. - Обычно двери, возле которых дежурит Любимов, хлопают весь день. Все время кто-то входит и выходит. Мой помощник говорит: «Может, все кончилось?» Но я знал, что это не так - везде горел свет, я видел двери в зону «Б», и они были заперты.

Побег через внутренний дворик исключался. Они отказались от этого пути, так как поняли, что он их на свободу не приведет. Дворик прекрасно просматривался из окон театра, и, стоило им только высунуться, чеченские часовые тут же бы их заметили.

Рузаев и еще несколько человек рассказали мне услышанную от кого-то историю о том, что именно так один человек погиб, а другой был ранен; оба, вероятно, бойцы спецподразделений. По этим не подтвержденным данным спецназовцы пытались пробраться со стороны улицы Мельникова через дворик к дверям в углу здания, в глубине двора. Наверное, это было в то время, когда десантники постепенно овладевали теми помещениями Дома культуры, которые не контролировались террористами. Оказалось, однако, что террористы поставили часового на втором этаже у дверей в кабинет директора - идеальное место, с которого весь внутренний двор был виден как на ладони. Поэтому попытка проникновения внутрь театра окончилась трагически. Эта информация, правда, никогда не была подтверждена официально, - по сообщениям властей, во время осады театра никто из милиционеров и бойцов спецназа не погиб.

Рузаев с помощником вернулись в зону «Б», устроили себе небольшую, бесхитростную лежанку на трубах. Как настоящие бомжи. Оставалось только ждать.

Глава 10

Через несколько часов после того, как террористы захватили театр, в кулинарном ПТУ № 190, расположенном буквально в ста метрах от Дома культуры, власти организовали центр помощи родственникам заложников. Именно в этом профучилище работала и работает по сегодняшний день Виктория Кругликова. Центр разместили в спортзале, где кроме занятий физкультуры иногда проходили свадьбы. Как раз в этом зале два месяца назад состоялась свадьба Данилы Чернецова.

В центре дежурили врачи и психологи, можно было перекусить, было горячее питание, кофе и чай, но практически никого это не интересовало.

- Никто и не думал о еде, - рассказывает Валентина Храмцова, жена трубача из оркестра мюзикла. - Оксана, жена Саши, моя невестка, один раз заставила нас что-нибудь съесть, но это потому, что у Александра проблемы с желудком, язвенная болезнь. Есть не хотелось. Все время кофе и кофе.

Кто мог старался заходить в центр, который родственники заложников до сих пор называют штабом, но ненадолго. Просто спросить, нет ли новостей, или посмотреть телевизионные репортажи.

- Там было страшно. Плач, истерика, невозможно находиться в такой атмосфере, - вспоминает Валентина Храмцова. - Тут своя боль, а там еще чувствуешь и страдания других. И с каждой минутой все нарастало. Мы пропускали через себя боль каждого, кто там находился. И это несмотря на собственные страдания. Долго там сидеть было просто невыносимо. Но пока мы были там, эти люди становились нам близкими, как родственники. Мы успокаивали и старались поддерживать друг друга, но толку было мало. Тяжелее всего было смотреть на женщин, у которых в театре были в плену маленькие дети.

Нелегко видеть отчаявшихся людей, когда сам переживаешь трагедию. Психологи утверждают, что если собрать в одном месте много людей, переживших одинаковую драму, например смерть близких в авиакатастрофе, то бесконечное страдание, который каждый из них видит вокруг, усиливает его собственную боль. Начинает действовать обратная связь. Истерика нарастает с каждой секундой.

- В штабе были две категории родственников, - вспоминает Ирина Храмцова, дочь Федора. - Одни были в глубоком отчаянии, они просто сидели там, и их то и дело приходилось приводить в сознание, а другие пробовали что-то делать, чтобы только забыться. Мы были то в одной, то в другой группе. Переходили из одного состояния в другое.

Близкие Федора Храмцова чаще всего все-таки сидели в машинах, припаркованных возле заправочной станции на углу улицы Мельникова и Волгоградского проспекта, и редко появлялись в штабе. Их история - яркий, можно сказать, типичный пример судьбы семей заложников.

О захвате театра они узнали из вечерних новостей. В ту же минуту им стали звонить знакомые, чтобы узнать, все ли в порядке с Федором. А Валентина сама ничего не знала. Надеялась, что муж работает в другом театре и играет сейчас в другом спектакле. Пыталась позвонить ему на мобильный телефон, но он был выключен. Правда, он всегда так делал, трудно представить себе мобильный телефон, трезвонящий в кармане музыканта во время концерта. Очень скоро, однако, подтвердились самые худшие предположения - Федор в этот вечер работал в театре на Дубровке.