Москва — Маньпупунёр. Том II - [2]

В то самое время, ССС вспомнив, что ниша слева от двери в свете высокой лампы почти не видна, втиснулся в неё между каменной стенкой ближе к двери и какой-то коробкой и ждал, когда эскулап будет проходить мимо него к койке. Чтобы не выдать себя преждевременно, он предусмотрительно напихал на койку под одеяло все, что только обнаружил до того, на ощупь, в том числе и иконы и ещё кое-что из церковной утвари. Сердце бешено колотилось, он из последних сил пытался сдерживать хрипы своего дыхания.

Меж тем врач подслеповато, после темноты, тусклого дежурного освещения пещеры и света фонарика, глаза на какое-то время ослепило, успел сделать пару шагов в сторону койки, на которой, как ему показалось, лежал, выпрямившись, укрывшийся с головой Семенов. И тут неожиданно, получив толчок в спину упал, в нешироком проходе между стеной и, узким длинным столом, что был для него слева.

Ничего не соображая ещё он, падая, успел схватиться за край высокого стола, отчего его тело развернуло. Рука, само собой не удержала вес доктора и, тот влетел под стол, пребольно ударившись лицом о пластиковый угол биотуалета, им же спрятанный туда в крайнее посещение узника.

Искры из глаз, барахтанье под столом и боль, кровь пошла носом на три секунды дали фору Семенову, чем тот не преминул воспользоваться. Его от напряжения, страха и боли трясло. Но успел-таки, на деревянных ногах выйти из помещения и запереть почти на ощупь за собой засов.

Прошло ещё две-три секунды, как очухавшийся док стал молотить ногами в запертую дверь и повторять свои мантры — «Вы спокойны, Вы спите, Вы по моей команде через три секунды откроете дверь».

«Ага, щааз, разбежался!». ССС, стоял, прислонившись к холодному камню стены на полусогнутых ногах, коленки трясло, глаза опять привыкали к темноте. Правда, из тоннеля, что вёл в пещеру, еле-еле пробивался кое-какой свет. Семенов помолившись, спасибо за удачное начало предприятия, ощутил тепло Панагии во внутреннем кармане на груди и, уже почти успокоившись, от пережитого, спросил — «Доктор, а скажите ка лучше, какой такой дрянью Вы меня потчевали и зачем?». На что новый узник «Замка Иф» ответил, что это всего лишь обезболивающие лекарства. «Ан позвольте Вам не поверить», сарказм попёр из бывшего узника подземелья вместе с довольным смешком Кота Леопольда, мышеловка то захлопнулась.

«Если не скажите всю правду пущу газ», выдал сам для себя совершенно неожиданно (и действительно живот раздуло от нездоровой пищи). И тут же про себя, — «Какой такой газ, с чего это я, пукнуть, что ли захотел, наверное, все от той же дури».

В отличие от Семенова фраза о газе застала эскулапа качественника врасплох, ему ли было не знать о том, что в нишах коридора действительно находился баллон с хлорным газом, как последнее средство успокоения буйных жертв и два противогаза для тех, кто его пускал в отверстие для ключа на двери. «Вот только откуда об этом известно овце?».

«Какой ещё газ, Вы больны, несёте всякую чушь». ССС, в свою очередь, помолясь решил выключить доктору свет и отправиться отсюда, куда ноги выведут. Так и сделал, но не успел сделать и три шага, как услышал истошный голос узника поневоле — «Постойте, же я все расскажу!».

Врач то подумал, что Семенов пошёл за баллоном, и решил не испытывать судьбу, во всем сознаться.

Выслушав его далеко не правдивый рассказ ССС, теперь уже совершенно точно убедившийся в своих подозрениях относительно своей участи, вдруг так по-звериному, не смотря ни на что, захотел выжить и спасти жену и детей. Так захотел, что казалось, должны были разверзнуться каменные стены подземелья и сами вытолкнуть его на поверхность к Солнцу, где все просто и по-доброму, нет бандитов и прочих уродов, не дающих жить и работать. Благодаря молитве ли, а может быть — заступнице Панагии Семистрельной, Хранительнице, собственному жизненному опыту и проснувшейся в нем неожиданно вере, в избавление от страданий на том складе, но избавившись от сомнений и страхов, он пошёл прочь.

Оставив заточенного врача один на один с его совестью в кромешной тьме и тишине. Какое-то время Семенов слышал слова проклятий, извергаемых грязным потоком на него из-за двери узилища, а потом они пропали вовсе.

Врач сидел на койке среди икон, его уже начало трясти то ли от холода, то ли от сознания того, что расплатой за то, что выпустил овцу из вертепа, даже если тому не дадут уйти, для него будет только смерть в той самой яме, куда водил других. От этого становилось муторно и, хотелось, как в детстве забиться под одеяло и уснуть, в надежде, что все само собой пройдёт и рассосётся.

Вскоре Семенов вышел под свод пещеры, казавшейся огромной в тусклом свете цепочки ламп. Приняв мысль о том, что в сторону аквапарка ему идти нельзя, так как там его могли ждать церберы Арсата или все того же Махди Ворзаева, побродил по пещере, увидел «свою» яму.

Нашёл кое-что полезное: женскую тёплую куртку большого размера, сойдёт; два светодиодных фонарика; две буханки хлеба в упаковке; пачку печенья с тремя бутылками воды; ещё кое, что из мелочи, как то вилку мельхиоровую с надписью — «Пламя», коробок спичек и кусок материи, которую можно было использовать в качестве перевязочного материала.