Москва-Лондон - [7]
в Корнвалисе. Важнейшая ирландская база в Тралли была доверена следующему родственнику, вице-президенту ирландской провинции Мюнстер
и члену парламента. Другие кузены Килигрю зорко наблюдали за соблюдением семейных интересов на берегах Девона и Дорсета, а союзниками этой мощнейшей пиратской ассоциации являлись ирландский лорд Конкобар О’Дрискол и наводивший ужас своей неукротимой жестокостью и дерзостью Джон Пиерс, пиратствовавший вместе со своей дорогой мамашей, знаменитой в те времена «корнвалисской ведьмой»…
«Резиденцией» семейства Килигрю был порт Фальмаут. Замок в поместье Арвенак стоял у самого моря в совершенно изолированной части Фальмаутской гавани и имел тайные выходы к воде. Рядом находился лишь сторожевой замок Пенденнис с сотней пушек, но поскольку
он был под прямым началом сэра Джона Килигрю, пираты рассматривали его как надежное убежище (правда, чужие — за приличное вознаграждение)…
Сэр Джон Килигрю правил своей пиратской империей единовластно
и жестоко…
…Мистер Ричард Гаклюйт вертел очередным поломанным пером перед носом старого слуги и кричал срывающимся фальцетом:
— И ты уверяешь меня, что купил настоящие гусиные перья?
— Да, сэр. Я лично вытаскивал их из живых гусей, как вы и приказывали.
— Но в таком случае мне придется закупить всех гусей Англии, черт подери! Всего за пять часов работы сломалось одиннадцать перьев! Что ты себе позволяешь, милейший?! Уж не собрался ли ты разорить меня на одних только перьях? Изволь найти настоящих гусей или отращивай на себе эти проклятые перья!..
Глава IV
…НепонЯтно, как мог Крошка Боб ориентироваться в этой кромешной
тьме, но вот шлюпку на волне сильно тряхнуло, и ее высокий нос заскрежетал о прибрежную гальку и камень. Высокий скалистый берег черной стеной врезался прямо в воду.
— Мы будем возноситься наверх, аки святые апостолы, не правда ли? — спросил пленный капитан, прижавшись, как и другие, всем своим телом
к холодной и липкой скале. Волны окатывали людей почти по пояс, то отталкивая, то с силой прижимая их к скользкому мшистому камню. — Вполне подходящее местечко для ада. Полагаю, господа, вы уже дома?
Ему никто не ответил.
— Ты сегодня на редкость нерасторопен, Боб, — послышался резкий голос леди капитана. — Нас ведь может снова утащить в море, растяпа! Эй, Джим, ты успел за что-нибудь зацепить шлюпку?
— Да, леди капитан.
— Дождешься здесь остальных. Какого черта, Боб, ты все еще возишься? Что там случилось? Уж не взяться ли мне и за это дело?
— Проклятый дьявол, кажется, откусил мне пальцы… Никак… никак… не могу сдвинуть проклятый камень и… и добраться до кольца…
— О, знай я заранее, что вам предстоит столь тонкая и ответственная работа, я, пожалуй, ограничился бы одной дохлой крысой и не стал бы закусывать вашими пальцами.
— Велите ему заткнуться, леди капитан! Ей-богу, распущу ему брюхо! Ага, готово, тысяча чертей! Проходите, леди капитан.
Оба капитана и Крошка Боб, полусогнувшись, подгоняемые волнами, вошли через какое-то отверстие в непроглядное чрево скалы.
В следующее мгновение вход в подземелье мягко, с едва уловимым поскрипыванием, закрылся. К абсолютной темноте прибавилась еще и оглушающая тишина. Затхлая сырость затрудняла дыхание…
— Скажите, прелесть моя, — прошептал влюбленный, — это уже преисподняя? Признаться, именно так я и представлял себе вход в это дивное местечко…
Ответом ему была могильная тишина. Крошка Боб, несмотря на по-
врежденные пальцы, быстро высек огонь и зажег факел. От внезапно вспыхнувшего света пленный капитан схватился вдруг за лицо, выпрямился во весь свой немалый рост и так сильно ударился головой об острый камень, что кровь залила его голову и он рухнул на землю, потеряв сознание.
— Боб, вернись! Посвети-ка сюда. — Она встала на колени, взглянула
на рану и присвистнула.
Распахнув плащ, которым был закутан раненый, и убедившись, что ни клочка более или менее чистой одежды на нем нет, девушка достала платок и приложила его к ране.
Пленник вдруг поморщился, застонал и открыл глаза. Над собой он увидел встревоженное лицо леди капитана.
— Черт возьми… что это я? — смущенно пробормотал он.
— Сущие пустяки — всего лишь разбили вашу глупую голову, болтун несчастный!
— О, вы рядом со мною… на коленях… прелесть моя!.. Клянусь Всевышним, я готов всю жизнь биться головою о камни ради того, чтобы…
— Встать можете? — отрезала она.
— О, нет ничего проще… прелесть моя! — Раненый с большим трудом поднялся на ноги. Голова гудела и кружилась.
— Сами пойдете или Боб вам поможет? — резко спросила пиратка.
— К черту вашего крысолова! Вот если бы вы подставили свое волшебное плечико…
— Я бы, пожалуй, так и сделала, отнесись вы ко мне как капитан к капитану, а не как к последней портовой шлюхе… прелесть моя!.. Боб, вперед!
И они, не оглядываясь больше, зашагали вверх по довольно крутой лестнице.
Первый десяток ступенек пленник одолел с величайшим трудом: его шатало из стороны в сторону, он согнулся и обеими руками опирался на каменные стены. Но постепенно злость и сила воли выпрямили капитана, он перестал искать опору, зашагал быстрее, тверже и вскоре догнал Крошку Боба и его хозяйку.
О северных рубежах Империи говорят разное, но императорский сотник и его воины не боятся сказок. Им велено навести на Севере порядок, а заодно расширить имперские границы. Вот только местный барон отчего-то не спешит помогать, зато его красавица-жена, напротив, очень любезна. Жажда власти, интересы столицы и северных вождей, любовь и месть — всё свяжется в тугой узел, и никто не знает, на чьём горле он затянется.Метки: война, средневековье, вымышленная география, псевдоисторический сеттинг, драма.Примечания автора:Карта: https://vk.com/photo-165182648_456239382Можно читать как вторую часть «Лука для дочери маркграфа».
Москва, 1730 год. Иван по прозвищу Трисмегист, авантюрист и бывший арестант, привозит в старую столицу список с иконы черной богоматери. По легенде, икона умеет исполнять желания - по крайней мере, так прельстительно сулит Трисмегист троим своим высокопоставленным покровителям. Увы, не все знают, какой ценой исполняет желания черная богиня - польская ли Матка Бозка, или японская Черная Каннон, или же гаитянская Эрзули Дантор. Черная мама.
Похъёла — мифическая, расположенная за северным горизонтом, суровая страна в сказаниях угро-финских народов. Время действия повести — конец Ледникового периода. В результате таяния льдов открываются новые, пригодные для жизни, территории. Туда устремляются стада диких животных, а за ними и люди, для которых охота — главный способ добычи пищи. Племя Маакивак решает отправить трёх своих сыновей — трёх братьев — на разведку новых, пригодных для переселения, земель. Стараясь следовать за стадом мамонтов, которое, отпугивая хищников и всякую нечисть, является естественной защитой для людей, братья доходят почти до самого «края земли»…
Человек покорил водную стихию уже много тысячелетий назад. В легендах и сказаниях всех народов плавательные средства оставили свой «мокрый» след. Великий Гомер в «Илиаде» и «Одиссее» пишет о кораблях и мореплавателях. И это уже не речные лодки, а морские корабли! Древнегреческий герой Ясон отправляется за золотым руном на легендарном «Арго». В мрачном царстве Аида, на лодке обтянутой кожей, перевозит через ледяные воды Стикса души умерших старец Харон… В задачу этой увлекательной книги не входит изложение всей истории кораблестроения.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.