Москва-Лондон - [3]

в душе ее таким холодным, колючим и тяжелым грузом, как эта гадкая беседа с королем! В конце концов, следовало бы признать, что он был удивительно вежлив, принимая во внимание обстоятельства, приведшие к этому разговору. Но ядовитая, насмешливая, издевательская и откровенно угрожающая вежливость в устах этого хилого ребенка отозвалась в ее мозгу как оскорбительная пощечина, как публичный плевок в лицо молодой, сильной, здоровой, знатной и красивой женщины. Она кипела от обиды и ненависти. Образ короля с его бескровными губами, источающими яд, мутил ее разум и ожесточал сердце. Никогда прежде она не набрасывалась на своих жертв с такой неукротимой яростью! Месть! Казалось, в каждом своем пленнике она видела теперь это тощее и угловатое тело несчастного короля-ребенка…

Между тем в ее избавлении от суда и освобождении из королевской тюрьмы приняла участие почти вся аристократия Англии, так или иначе связанная родственными узами. Весь королевский двор буквально сгибался под натиском вельможных кланов, умолявших, просивших, требовавших и открыто угрожавших правящей династии. Наконец, Тайный совет королевства вынес свое решение, и Эдуард, король Англии, объявил, что злостную пиратку освободят, если король Испании не будет против подобного акта милосердия. Зная отношение владыки Испании и целого полумира к Англии и ее правящей династии, аристократы опустили руки. Отец рвал на себе волосы и вырвал бы, пожалуй, все до единого, не обратись его супруга, леди весьма решительная и деловая, за помощью к сэру Томасу Грешему, лорд-мэру1 лондонского Сити, влиятельнейшему из купцов страны. Каким образом тому удалось уладить это удивительное и крайне щепетильное дело, аристократы Англии так никогда и не узнали…

— Скажите, сэр, как мне отблагодарить вас за спасение моей единственной и, признаться, любимой дочери? — спросил счастливый отец.

— Никогда впредь не нападать на мои корабли и на моих людей, — с обез-оруживающей улыбкой ответил лорд-мэр лондонского Сити.

— О, в этом я могу вам поклясться, сэр!

— Тогда все в порядке, милорд.

И вот корабль ее спасителя ограблен, разгромлен, команда утоплена,

а капитан избит, связан и валяется у ее ног на дне шлюпки! Ничего не скажешь, хороша благодарность Грешему за спасение! Не иначе — ее преследует злой рок! Отец будет в бешенстве: ведь он поклялся Грешему не трогать его кораблей и его людей. Но, с другой стороны, откуда ей было знать, что именно этот проклятый корабль является собственностью того самого Томаса Грешема, если даже команда не знала этого, а какой-то сумасшедший капитан без конца молол дикую чушь о своей внезапной любви к ней? А тут еще эти двое людей Грешема исчезли с корабля и, скорее всего, станут легкой добычей кровожадного осла Боба, Крошки Боба, прозванного так

в насмешку за огромный рост и страшную силу. Ну и влипла в историю, черт подери! Но как же из нее выкарабкаться?

— Эй, послушайте, капитан, — проговорила девушка в кромешной туманной мгле, — надеюсь, вы еще живы?

— Нннеее… оооччееень… в ээтооом… ууувееереен… прееелесть мояяя… — глухо простучал зубами со дна шлюпки связанный по рукам и ногам капитан.

— Боб, посади капитана рядом со мною и развяжи его.

— Но, леди капитан…

— Делай что приказываю, да поживей!

— Но он раскроил черепа двум моим парням, леди капитан! — не сдавался Боб. — Вы должны отдать его мне. Я хотел бы пошарить у него в кишках вот этою пятернею!..

В это мгновение раздался выстрел и большая кожаная шляпа Боба, пробитая насквозь, упала в бурлящее море…

— Следующая пуля отправит тебя вслед за шляпой! Забылся?! Или в петлю захотел? Это я могу для тебя устроить и без помощи адмирала! Ну!

— Простите, леди капитан, — прохрипел Боб, принимаясь за выполнение приказа, — никогда не знаешь наперед, как истолкуют твои слова…

— Заткнись, дурак! Послушайте, капитан, я могу довериться вашему честному слову?

Капитан отчаянно затряс головою, не в силах произнести больше ни слова от холода, сковавшего его большое и сильное тело. На нем были сейчас только жалкие лохмотья от прежней одежды, а босые ноги по щиколотку были погружены в ледяную воду. Дождь со снегом хлестал его избитое и окоченевшее тело. Обжигающие брызги волн выбивали из пленника последние остатки сознания…

— Боб, одолжи капитану свой плащ и закутай его как следует.

— Да, леди капитан.

— Одолжи у кого-нибудь сапоги и сухие носки.

— Да, леди капитан. Эй, Кинг, стаскивай свои сапожки!

— Уж не спятил ли ты, Боб?

— Стаскивай, говорю, да поживее!

— А как же я-то, Боб? Примерзну ведь к шлюпке…

— Не велика шишка… Ну, за борт захотел?

— Что там за болтовня, Боб? Уж не нужна ли тебе помощь женщины?

— Все в порядке, леди капитан. Только вот носки, пожалуй, немного грязноваты для столь важного господина…

— Надень все это… умник…

Крошка Боб высоко поднял свои брови и вытянул губы, словно хотел спросить: «Такая важная птица?» Она кивнула, словно хотела ответить: «Да».

До берега оставалось полторы-две мили. По-прежнему штормило. Дождь с мелким колючим снегом постепенно раскрошил туман, и он висел теперь над волнами большими лохматыми облаками. Стали с трудом просматриваться расплывчатые береговые очертания…