Москва коммунальная предолимпийская - [34]

Первая задача, которую поставил мне начальник ОКСа Ларин в присутствии начальника отдела кадров, заключалась в следующем: укомплектовать ремонтно-строительный участок кадрами – рабочими необходимых для этого специальностей. Именно тогда я изнутри ознакомился с установкой: не брать с улицы – только по знакомству, по протекции. Начальница отдела кадров инструктировала: Центральный стадион имени сами понимаете кого требует тщательного подбора кадров. Нельзя допустить, чтобы попались люди случайные, проблемные, от которых потом бывает очень трудно избавиться. Мы ведь даже не даём объявлений по набору. В итоге мне ничего не оставалось, как согласиться на эти требования отдела кадров.

«Да мне-то что, – говорил мне горделиво внутренний голос, – я ведь теперь сам член этого сообщества, администрации Центрального стадиона».

Ларин со своей стороны успокоил меня:

– Время на организацию участка не ограничено. Так что спешка здесь не нужна. Работай спокойно, солидно. Стадион огромный, мероприятий каждый день хватает – ходи развлекайся бесплатно.

Это он намекнул на мой пропуск, где для административных работников ставились два штампа: «проход везде» и «проход всюду». Не знаю, за что, но судьба меня решила побаловать, и я с благодарностью принял это благоволение. С моей коммуникабельностью я быстро завёл себе друзей – разумеется, не товарищей по работе, а друзей по развлечениям. На всех трибунах были предусмотрены служебные места, причём очень удобные. Взять, к примеру, большую спортивную арену – БСА.

Мало того, что я ходил на все футбольные матчи всесоюзного первенства, кубка СССР, но и посещал легкоатлетические спартакиады, первенства, чемпионаты, причём очень часто международные. Все эти мероприятия я смотрел в кругу своих приятелей. Почти все они были болельщиками разных команд, поэтому часто скандалили, подначивали друг друга, но пиво или что другое пили или распивали вместе.

Вовсю начиналась подготовка к Олимпийским играм. Немецкую организацию подрядили для устройства гидроизоляции трибун, но не всех сразу, а по очереди. Как раз в это время снимали документальный фильм о прошедшем путче в Чили. На нескольких трибунах БСА разместили массовку, стимулируя каждого тремя рублями. Отбоя от желающих такого приработка не было, и брали не всех. Когда всё было готово, массовка на месте, на стадион врывались БМП – бронированные машины пехоты. Они мчались по беговым дорожкам, поливая из пулеметов трибуны. И даже зная, что это нарочно, было страшновато, да и было отчего: грохот был неимоверный! Присутствовали здесь и чилийцы, среди которых находился сын свергнутого президента. Много ещё интересного случалось на большой спортивной арене.

А Ледовый дворец спорта! Это была величина мирового значения. Взять хотя бы исторические матчи канадских профессионалов с советскими любителями, такими как Харламов, Петров, Михайлов, красавец Рагулин, мощные Майоровы с Якушевым и Старшиновым… Давно не терпелось гению Тарасову скрестить клюшки с канадскими профи, но осуществить это довелось только Боброву. Билеты на матчи не продавались, а распределялись, поэтому трибуны были заполнены «совковой партократией», которые мало отличали хоккейные матчи высокого накала от вульгарного пленума. Они редко открывали рты, из которых неслось негромкое мычание, а иногда хлопали в ладоши, когда, как им казалось, был подходящий момент. Так что сравнительно небольшая группа канадских болельщиков полностью перекрывала это мычание. Канадские профи это сразу почувствовали – им стало казаться, что они играют в родных стенах, где-нибудь в Монреале или Бостоне. На лице Бобби Хала, который по традиции играл без шлема, постоянно присутствовало радостное выражение. А это стимулировало настроение всей канадской команды. Так или иначе, но этот матч канадцы выиграли.

Итак, хоккей хоккеем, но в большие праздники в Ледовом дворце спорта давались большие праздничные концерты с участием всех звёзд советской эстрады. Вот их небольшой перечень: Лев Лещенко, Олег Анофриев, Алла Пугачёва… а вот с этого места можно и подробнее. Мне было что-то нужно во Дворце спорта, когда там шла репетиция. В это время Пугачёва приноравливалась к микрофону. Я постоял, посмотрел на неё и ушёл. Идёт концерт, я вместе со своими друзьями сижу напротив сцены в первом ряду, вполголоса комментирую то, что происходит на сцене: вот Лёва Лещенко исполнил «Из полей доносится…», все в зале тихонько добавили: «Налей». На сцену с букетом поднялась декольтированная женщина, поднесла его Лещенко и что-то шепнула Лёве на ухо. Сходя со сцены, она как-то грозно посмотрела на подтанцовку – на их открытые прелести. Я не мог не прокомментировать: «Это жена Лещенко – пригрозила, чтобы он сегодня ночевал дома». Под усилившийся шум аплодисментов появилась Алла Пугачёва. Она, подражая мировым дивам, старалась вести себя на сцене раскованно, много двигалась – насколько позволял шнур микрофона. Когда она исполняла песенку «Лестница», то по ступенькам как бы скатилась со сцены в зал, подошла к первому ряду, села ко мне на колени и обняла за шею, всё это время напевая в микрофон. Её рука и всё тело издавали мелкую дрожь, как вибрирующая струна. Проиллюстрировав таким образом строчки песни, она снова пошла на сцену, но, то ли случайно споткнувшись о ковровую дорожку, которая прикрывала ступеньки, то ли сделав это нарочно, она сказала в микрофон: «Упала Алла». Не знаю, что подумали обо мне и Алле окружающие, но, возможно, у неё была подсадка, а она, видев меня на репетиции, могла перепутать. Когда в Москве проводились международные кинофестивали, то Дворец спорта в Лужниках становился одним из мест показа этих фестивальных кинофильмов.