Москва. Близко к сердцу (Страницы героической защиты города-героя 1941—1942) - [11]

Власов Иван Петрович, гвардии лейтенант".

…В темную беззвездную ночь на рубеже июня и июля Никона Шевцова вызвали к большому начальству, в одинокий охотничий домик вблизи шоссе Витебск — Лиозно. Все встали по команде "смирно", когда в тесную горницу, сильно пригнувшись в дверях, вошел высокорослый командир в плащ-палатке, а за ним командующий 20-й армией генерал Курочкин. Высокий снял плащ-палатку, но если бы Никон Шевцов и не увидел маршальских звезд на петлицах, он сразу узнал бы Семена Константиновича Тимошенко. Маршалу доложили, что вызванные командиры отступают с боями от границы, почти все — пограничники… Маршал обратился к ним с кратким словом. Он сказал о тяжелых условиях, в которых начались боевые действия, о войсках, которые спешат из глубины России на подмогу, с горечью сказал о белорусской земле, которую оставляем врагу, напомнил о патриотических традициях нашего народа, о партизанской войне.

Нескольким командирам, в том числе капитану Шевцову с орденом Красного Знамени на гимнастерке, маршал приказал остаться на территории, которую временно оставляем, и наносить удары в спину захватчикам — рвать коммуникации, устраивать диверсии на дорогах. А месяца через два отряды должны с арьергардными боями прорываться через линию фронта к своим.

Маршал советовал не сколачивать громоздкие отряды, действовать мелкими группами, которые позже неминуемо разрастутся, войти в контакт с местными партизанскими группами, они, несомненно, будут расти в Белоруссии. Так между Лиозно и Рудией, в лесах западнее Сенно, Богушевска началась боевая деятельность капитана Шевцова.

Поначалу в отряде насчитывалось восемнадцать человек: бойцы, сержанты и три лейтенанта. Большинство в зеленых фуражках пограничников, без касок, с карабинами и гранатами. Отряд быстро набирал силу. К Шевцову прибивались те, кто отстал от своих рот, батарей, или те, кого не успели призвать в армию. В приграничных районах остались на замке или были разгромлены гитлеровцами призывные участки и военкоматы. Уже в первые недели войны местные жители брались за оружие, а отряды, подобные группе Шевцова, каждый день напоминали о себе диверсиями, засадами и обеспокоили оккупантов. Для борьбы с первыми партизанами они вызвали полевую жандармерию…

…На начальном этапе войны невиданную храбрость и находчивость проявил в поединке с танком И. П. Середа, рядовой стрелок 91-го полка 46-й танковой дивизии. Он подкрался к танку, взобрался на него и ударом топора согнул ствол пулемета. Бойцы ринулись в атаку и захватили танк. Об этом подвиге рассказала армейская газета "Боевой путь" 31 августа. И. П. Середа стал Героем Советского Союза…

…"Когда мы разговорились с Талалихиным, — вспоминает Герой Советского Союза летчик-испытатель Марк Галлай, — выяснилось, что, хотя он действительно очень молод — ему не было и полных двадцати трех лет, — на гимнастерке под комбинезоном у него орден Красной Звезды… Главное же, что запомнилось из беседы с этим спокойным, вежливым, серьезным пареньком, был, конечно, не его орден, а какая-то острая внутренняя нацеленность на то тяжелое дело, которое предстояло делать всем нам, — на войну… Разговор был обычный летчицкий… Но когда ночью 7 августа Талалихин, истратив безрезультатно весь боекомплект, таранил тяжелый бомбардировщик "Хейнкель-111" — это был первый ночной таран Отечественной войны, — никто из нас как-то не удивился. Такой парень иначе и не мог поступить, оставшись безоружным… Перед глазами у меня неизменно возникает невысокий, хрупкий мальчик со спокойными глазами и душой настоящего воина — Виктор Талалихин… Не от хорошей жизни шли наши летчики на таран — конечно же это в какой-то степени отражало слабость вооружения советских истребителей, особенно старых типов (характерно, что с середины войны тараны почти полностью прекратились). Но нельзя сбрасывать со счетов и такой первостепенный на войне фактор, как моральное воздействие этого отчаянного приема воздушного боя на немецких летчиков. Они знали, что наши истребители идут на такое, и это знание отнюдь не прибавляло им бодрости…"

Столь яростная сила самоотверженного сопротивления не была предусмотрена гитлеровским планом "Барбаросса". Такую возвышенную силу духа и беззаветной стойкости блицкриг не учел. Ни один генерал вермахта не задумался о том, сколь губительным будет моральное воздействие отчаянных подвигов советских патриотов на немецких солдат.

…"Особо запомнился героический поступок красноармейца Тетерина Алексея Васильевича, — пишет генерал армии С. М. Штеменко. — Этот симпатичный паренек из деревни Харино Рязанской области, только весною призванный в армию, проходил службу в батальоне охраны Наркомата обороны. С тех пор как противник усилил ночные бомбардировки Москвы, на весь личный состав батальона легла дополнительная задача — борьба с пожарами от зажигательных бомб. В ночь на 21 сентября зажигалка, пробив крышу здания Генштаба, попала на чердак. Тетерин накрыл ее каской, однако брызги термита продолжали лететь во все стороны, угрожая пожаром. Тогда Тетерин навалился на бомбу своим телом и все же потушил ее. Он умер от ожогов, но охраняемый им объект был спасен".