Московский сборник - [52]

«Великое дело, – говорит Карлейль, – существующее, действительное, то, что возникло из бездонных пропастей теории и возможности, образовалось и стоит между нами определенным, бесспорным фактом, на котором люди живут и действуют, жили и действовали. Недаром так крепко держатся за него люди, пока он стоит еще, с такой скорбью покидают его, когда он рассыпается и уходит. Остерегись же, опомнись, восторженный поклонник перемены и преобразований! Подумал ли ты, что значит обычай в жизни человечества, как чудно все наше знание, вся наша практика повышена над бесконечной бездной неведомого, несодеянного, – и все существо наше, точно бесконечная бездна, через которую переброшен мост обычая, тонким земляным слоем, сложенным вековой работой…

«Этот земляной мост – система обычаев, определенных путей для верования и для делания: не будет его – не будет и общества. С ним оно держится; хорошо ли, худо ли – существует. В них, в этих обычаях, истинный кодекс законов, истинная конституция общества; единственный, хоть и неписанный, кодекс, которого никоим образом нельзя не признать, которому нельзя не повиноваться. Что мы называем писаным кодексом, конституцией, образом правления, – все это разве не миниатюрный образ, не экстракт того же неписаного кодекса? Да, таким должен быть писаный закон и таким всегда стремится быть, но никогда не бывает, и в этом противоречии начало борьбы бесконечной…

«Но если в обычае ты чувствуешь ложь, и эта ложь давит тебя, неужели оставит ее, неужели уважать ее, неужели не разрушить ее? Да, не мирись с ложью и разрушай ложь, но помни, в каком Духе разрушаешь: смотри, чтобы не в духе ненависти и злобы, не с насилием эгоизма и самоуверенности, а в чистоте сердца, со святою ревностью к правде, с нежностью, с состраданием. Смотри, разрушая ложь, не заменяешь ли ты ее новою ложью, новой неправдой, от тебя самого исходящей, своею ложью, своей неправдой, от которой новые лжи и неправды родятся? Если так, последние У тебя будут горше первых»…

II

Из-за свободы ведется вековая брань в мире человеческих рождений и отношений, но где она, эта свобода, если нет ее душе человеческой? Отовсюду разум ополчается на старые авторитеты и стремится разрушить их, по-видимому, для свобод но на самом деле для того, чтобы поставить на место их авторитет настоящей минуты, вновь изобретенные сегодня, может быть, для того только, чтобы завтра на смену им явились еще новые. Современный проповедник разума и свободы смотрит презрительно на православно-верующих за то, что они держатся веры, которую приняли в церкви от отцов и дедов, и остаются верны преданию, но и он разве сам из себя выработал то, что считает основными мнениями своими о церкви и о главных предметах жизни духовной. Он осмеивает благоговейное чувство церковного человека и называет его суеверием. А у него самого за плечами стоит так называем общественное мнение и связывает его благоговейным страхом: раза это не величайшее из суеверий? Нам дорого наше прошедшее, мы относимся с уважением к истории. Он смеется, он презирав прошедшее и верует в настоящее; но это поклонение настоящее чем лучше нашего, осмеянного им чувства? Нам говорят: сбрось с себя ярмо закона, разорвите вековые цепи предания и буде свободны… Но какая же то свобода, когда вместе с тем настоящее status quo возводится нам в закон и ложится на нас ярмом еще тяжеле прежнего, когда вместо непогрешимого и вдохновение Писания, которое отнимают у нас, велят нам верить в него решимость мнения толпы народной и хотят, чтобы в большинстве голосов слышали мы непререкаемый и непогрешимый голос истины.

III

СТАРЫЕ ЛИСТЬЯ

(из Саллета)

Срывая с дерева засохшие листы, Вы не разбудите заснувшую природу, Не вызовете вы, сквозь снег и непогоду,

Весенней зелени, весенней теплоты!

Придет пора – тепло весеннее дохнет, В застывших соках жизнь и сила разольется, И сам собою лист засохший отпадет,

Лишь только свежий лист на ветке развернется.

Тогда и старый лист под солнечным лучом, Почуяв жизнь, придет в весеннее броженье: В нем – новой поросли готовится назем,

В нем – свежий сок найдет младое поколенье…

Не с тем пришла весна, чтоб гневно разорять Веков минувших плод и дело в мире новом: Великого удел – творить и исполнять:

Кто разоряет – мал во царствии Христовом.

Не быть творцом, когда тебя ведет К прошедшему одно лишь гордое презренье. Дух создал старое: лишь в старом он найдет

Основу твердую для нового творенья.

Ввек будут истинны – пророки и закон, В черте единой – вечный смысл таится, И в новой истине лишь то должно открыться, В чем был издревле смысл глубокий заключен.

IV

В пыли и брении земном Зерно чистейшее хранится, И пробивает прах ростком, Чтобы под солнечным лучом Могучим деревом развиться.

В пустыне, зноем дня спаленной, Где только вранов слышен крик, Под грудой камней раскаленной Сокрыт живительный родник Воды прозрачной и студеной.

Где солнца луч на век угас В пучине хладной дна морского, Там ищет смелый водолаз Жемчужин, блещущих для глаз Отливом неба голубого.

Под грубой каменной корой Алмаз таится драгоценный; Но млат дробит за слоем слой – И блещет чудною красой Алмаз, из камня извлеченный.