Московский лабиринт Минотавра - [5]

- Стареющая хищница, - шептала Феодора, глядя на себя в зеркало гостиничного люкса. - Уже не назовешь неотразимой, но все еще в силе. Меня ждет последний бой, который я не могу проиграть.

Она окунулась в неповторимую атмосферу Крита, напоенную запахами кипарисов, апельсиновых рощ и дыханием тысячелетий. Бродила узкими венецианскими улочками, наслаждалась журчанием изысканных фонтанов, любовалась остатками крепостных стен, мечетями и минойскими развалинами. Вблизи знаменитого Кносского дворца, вернее, того, что откопали и реставрировали археологи, госпожа Рябова и встретилась с ним. Слова экскурсовода о многочисленных запутанных помещениях дворца царя Миноса, о световых колодцах, лестницах, святилищах и настенной живописи звучали как бы издалека. Мужчина, с которого она глаз не сводила, словно только что сошел с яркой минойской фрески - гибкий длинноногий красавец с тонкой талией и широкими плечами, с черными волосами до плеч. Правда, вместо традиционной древней набедренной повязки и пышного головного убора из перьев он был одет в майку и шорты, смотрел по сторонам рассеянно, переговаривался с охранником, следовавшим за ним по пятам. Он выглядел моложе Феодоры лет на десять-пятнадцать. Она замедлила шаг и прислушалась: мужчина говорил по-русски! Ей несказанно повезло: он оказался ее соотечественником.

Хищница вышла на охотничью тропу. Госпожа Рябова понимала: придется пустить в ход все свое искусство, превзойти самое себя, чтобы привлечь внимание молодого человека. Его звали совсем не по-минойски, Владимиром, а его фамилия заставила сердце Феодоры сладко содрогнуться. Корнеев! Сын известного московского бизнесмена, состояние которого насчитывает, только по официальным источникам, несколько миллионов долларов.

Владимир Корнеев был молод, красив изящной, несколько женственной красотой, замкнут, насторожен, нервен, экзальтирован, чрезвычайно интересен и, самое главное, холост. Дамы, куда более юные и прекрасные, чем госпожа Рябова, претендовали на внимание Корнеева-младшего, откровенно кокетничали с ним, добиваясь его расположения. Однако Владимир оставался равнодушен, гулял только со своим охранником, обедал в ресторане отеля, а по вечерам допоздна играл в бильярд. Ходили неподтвержденные слухи, что он гей.

- Я ничего не должна принимать в расчет, - твердила себе Феодора. - Ничего, кроме того, что передо мной свободный богатый мужчина. Не беда, что деньги принадлежат его отцу. Эта проблема когда-нибудь да разрешится. По всему видно, что папик ни в чем не ограничивает свое чадо.

После встречи с Корнеевым на развалинах кносского дворца госпожа Рябова не спала всю ночь, и в ее гордо посаженной, похожей на бюст Артемиды, голове родился план.

***

Москва. Октябрь

Проскуров просидел у Евы и Смирнова чуть ли не до утра, рассказывая о своей жизни, запоздалой любви, женитьбе и, конечно же, о Нане - целомудренной, тоненькой грузинке, изучающей искусство и почитающей старинные традиции гор, которая исчезла через месяц после свадьбы. Уходя, он оставил ряд адресов, которые могли понадобиться сыщику, и фотографию жены: удлиненное лицо с нежной линией скул; глаза газели, опушенные длинными ресницами; темные губы аккуратной формы; густые черные волосы, заплетенные в две косы.

- Она так и ходит, с косами? - удивилась Ева, рассматривая снимок.

- Да! - с восхищением подтвердил покинутый супруг. - Косы - первое, что поразило меня. Знаете, какие они шелковистые, блестящие, с вьющимися кончиками? Когда мы впервые появились с Наной в ресторане, все провожали ее взглядами.

Смирнов хмыкнул.

- Косы становятся экзотикой, - сказал он. - А как насчет «волос долог, а ум короток»?

- Это не про Нану, - обиделся Проскуров.

Ева поспешила замять неловкость. Впрочем, за окнами уже забрезжил хмурый рассвет, и гость засобирался домой.

- Может быть, удастся поспать пару часов, - улыбнулся он на прощание. - В одиннадцать у меня назначена деловая встреча.

- И что ты об этом думаешь? - спросил Смирнов, когда за Эдиком закрылась дверь и они с Евой вернулись в гостиную.

- У горцев принято похищать любимых женщин. Пуще всего они заботятся о своей чести и соблюдении законов предков. Вдруг Нана их нарушила? Кровная месть и все такое…

- Сейчас? - возразил Всеслав. - Не смеши меня, дорогая. В наши дни девушку не хватают на улице, не заворачивают в бурку и не увозят в горный аул. Не забывай, что Нана уже не невеста, а жена Проскурова! По законам гор, в жены настоящему джигиту она не годится.

- А если ее убили? Если у нее был грузинский жених, а она ему изменила, обманула…

- Ба-ба-ба! - перебил сыщик монолог Евы, грозивший затянуться. - Полились фантазии, как из рога изобилия. Во-первых, дав слово другому мужчине, Нана не стала бы встречаться с Эдиком. Грузинские девушки так себя не ведут. Даже если бы и приключился подобный грех, она бы обязательно призналась мужу. Во-вторых, почему горец не умыкнул невесту до свадьбы? Тем более что Проскуров и Нана венчались в Грузии. Куда удобнее было бы, не находишь?

Ева недовольно промолчала, возразить было нечего.

- Знаток поведения грузинских девушек! - фыркнула она. - Как ты собираешься приступать к поискам?