Московский Джокер - [61]

– Мы будем крутить, мистер крутой, ваши сотни на этом диске до тех пор, пока не среагирует не красная, а зеленая лампочка. Тогда вы сами все и увидите.

– Делайте что надо, и не будем больше тратить время на разговоры.

Зеленый индикатор загорелся только на пятой сотенной купюре.

– Встаньте на мое место, – сказал Руслан, – вот так. И наклоните голову. Наклоните и поверните. Вот так. Ну? Что-нибудь видите?

Чуть-чуть меняя угол зрения, Харт некоторое время пристально всматривался в слитную поверхность купюры, вращающейся с огромной скоростью. И наконец увидел. Стал различать.

Сначала это можно было принять за аберрацию зрения. За оптические шутки электроосвещения. За муаровые крылья крупной тропической бабочки, чье сердце виртуально впрессовано в пересечение диагоналей стодолларового прямоугольника.

Бабочка как будто хотела взлететь, но могла только взмахивать крыльями, отчего по полю прямоугольника к его краям катились волны.

А еще это напоминало оживший иероглиф или некоего паука в космическом корабле в условиях невесомости. Уж больно плавно от центра к краям колыхались его щупальца.

Руслан убавил обороты, и картинка исчезла. Затем снова дал прежнюю скорость вращения, и непонятная рябь снова побежала по поверхности купюры. Теперь Харт решил, что больше всего это похоже на заглавную букву «Ж» славянского алфавита, с извивающимися, колышущимися верхними и нижними пучками щупалец.

– Что это? – спросил Харт, почти жалобно, почти извиняясь, поглядывая на Руслана. Но он не смел еще поверить, что произошло самое худшее, что осквернена святая святых – Федеральная резервная система, и что, возможно, уже непоправимо, нарушена защита в самых внутренних отсеках свободного мира.

Конечно, все это надо немедленно подвергнуть экспертизе и проверке на предмет выяснения, откуда и от кого, от каких мастеров все это пришло. Но… не опоздал ли он, Харт, со своей «оперативной» суетой? Кого и от чего он может еще успеть спасти, если операция уже вступила в решающую стадию?

И в Вашингтоне ни о чем не подозревали? Похоже, что так. Особенно если учесть, что в такой момент они безропотно согласились с предоставлением ему длительного отпуска и с заменой его на О’Брайена. А ведь майор, хоть и прославился в определенных кругах работами по идеологическому внедрению в чуждые цивилизации, здесь, в Москве, был все-таки новичком. А что может предпринять новичок, когда ситуация быстро становится острой и очень опасной. Опасной для всех. Даже для этого русского Руслана и его великолепных Джульетт.

Похоже, Марло почувствовал, что готовится какая-то крупная гадость. Или даже узнал что-то конкретное. Но не успел ничего и никому передать. Но почему? Как такое могло случиться? Ведь связаться с ним, с Хартом, не представляло для Марло никакого труда.

Остается предположить только одно: не от него, Чарльза Харта, сильного человека из Соединенных Штатов, рассчитывал Марло получить решающую поддержку. А от кого же тогда? Может, от этого неизвестно кого представляющего Алекса, который теперь так внезапно, как водяной из пробирки, поднялся из каких-то глубин прямо к нему с О’Брайеном в руки?

– Что за фокусы, парень? – повторил Харт, не веря ни своим глазам, ни чужим ловким рукам.

– Это ваши фокусы, сэр. То есть я имею в виду, что они – американские. Нот раша, сэр. Бат америкэн.

– Вы… уверены?

– А как же не уверен, сэр? Вот эта банкнота, на которой заиграл паучок, – это ваши деньги?

– Мои. Сами знаете.

– А откуда они у вас? Могу предположить, что эти деньги вы получили в своей конторе как часть зарплаты. Могу предположить, что ваша контора – это не бизнес. Не совместное предприятие, такое, скажем, как хороший отель на паях. Не торговля. Не контрабанда. Нет, нет и нет. Не так ли?

– Почему вы так решили?

– Тут и решать нечего, у меня глаз наметан. Вы работаете на правительство Соединенных Штатов. От него получаете и деньги.

– Вы правы. Но мне и незачем это скрывать. Я нахожусь здесь на вполне официальной основе, как сотрудник представительства ФБР в Москве.

– А я разве говорю, что у вас, мол, не вполне официальная основа? Я же вам про то же и толкую. Что глаз у меня наметан, и насчет вашей основы я как раз ничуть не сомневаюсь. Но что же у нас тогда получается, сэр? А получается такая как бы хреновая картинка. Эти ваши деньги – они не в Москве напечатаны, они к нам прибыли издалека. Не так ли?

– Да. Похоже, что так.

– Похоже, мистер, очень похоже. Это у вас там, в Америке, – страна чудес. Это у вас там печатаются новые сотни, и какую-то их часть, вероятно, одну пятую или одну десятую, делают зачем-то отличной от основной массы. И для этого наносят какой-то, прости господи, паучиный рисунок. И для распознавания паучьих баксов не поленился трудолюбивый и талантливый американский народ и выпустил на какой-то, я даже допускаю, что и на подпольной, фабричишке прибор для сортировки новеньких сотенных. Прибор с торговой маркой, я уверен, ёксель-моксель.

– Это жаргон?

– Ну конечно. Что означает на литературном американском языке «извольте бриться».

– Я немедленно отдам этот аппарат нашим экспертам. Вам, как я понимаю, он больше не нужен?