Московские загадки - [8]

Положение потешников куда лучше. Ни в соседи, ни в подсоседники, ни тем паче в захребетники они не попадали. Потешники выступали как владельцы дворов, не сдававшие помещений своих по найму. Были зажиточнее, так и жили вольнее.

Но как же в таком случае быть с общеизвестными утверждениями о чуть ли не запретном существовании потешников, со ссылками на царские приказы, которые брали под защиту целые деревни и села от нашествий скоморохов, ватагами бродивших в поисках пропитания по дорогам. Города для них были якобы закрыты. Ничего не скажешь, веселые разбойники!

И снова документы представляют иную картину. Скорее всего, дело было не в профессии, а в уровне мастерства и умения – двух одинаковых актеров никогда не встречалось. Одних ценили и любили в столице. Другим приходилось «сбиваться» в бродячие труппы, где подчас не брезговали с голодухи ни вымогательствами, ни грабежами. Только это уж не имело отношения к искусству и его правам в Древней Руси.

Музыковеды и театроведы с уверенностью скажут, что именно в скоморошьем ремесле зарождалось мастерство и будущих вокалистов, и музыкантов-инструменталистов, и, само собой разумеется, актеров. Зарождалось… Это значит, что подобных самостоятельных видов искусства еще не было, что они находились еще у самых своих истоков – не больше, тогда как настоящее их рождение произошло много позже. И новое уверенное «нет» документов, описывавших городское хозяйство, даже попросту улицы Москвы.

Нет – потому что, оказывается, с первых лет XVII века жили в Москве, да и в других городах, независимо от потешников и профессионалы рожешники, и профессионалы гусельники, и гобоисты, и валторнисты. Было их не меньше, чем потешников, таких же вольных – независимых от феодалов и царской службы. Значит, хватало и любителей их мастерства, не было недостатка и в приглашениях на выступления, да и дворы не уступали потешникам в зажиточности.

Другое дело, что уважением их ремесло пользовалось меньшим. О музыканте достаточно было сказать – гусельник Богдашка, рожешник Ивашко. Зато потешника называли по имени и фамилии – больший почет, большее уважение не к конкретному человеку – к профессии. Вывод напрашивался сам собой: потешником можно было быть «честно», не таясь от светских и церковных властей, а тогда не такими уж невероятными становились юпы и турики халдеев. Другой вопрос, почему царские слуги оказались одетыми именно в скоморошьи костюмы.

Явление 3

1-й х а л д е й (будя заснувшего товарища). Товарищ!

2-й х а л д е й (встрепенувшись). Чево?

1-й х а л д е й (с ехидцей). Дети-то царевы не горят?

2-й х а л д е й (растерянно). Не горят?

1-й х а л д е й (издеваясь). И не занимаются!

2-й х а л д е й (горестно). Не занимаются!

1-й х а л д е й (все в том же тоне). Инда страх берет?

2-й х а л д е й (не понимая). А чево страх-то?

1-й х а л д е й (сурово). Как перед царем ответ держать.

2-й х а л д е й (озабоченно, но истово). Так и скажем: не берет, господине, их ни пламень яркий, ни огонь жаркий.

1-й х а л д е й (снова издеваясь). Ишь ты! А царю какое дело? Чай, нас как велит вскинуть в печь, ведь сгорим!

2-й х а л д е й (испуганно). Ой, как сгорим-то!

1-й х а л д е й (объясняя, с удовольствием). Потому мы слуги верные, холопы примерные.

2-й х а л д е й (прерывая). Так чево ж, товарищ, делать станем?

1-й х а л д е й (назидательно). Пока суд да дело, огоньку прибавим. Ходи веселей, сапог не жалей!

2-й х а л д е й (развеселившись). Одни сносим, другие с батюшки-царя спросим!

1-й х а л д е й (продолжая прежнюю игру). Глядишь, новые купит, а то и по шеям отлупит.

2-й х а л д е й (подхватывая). Одно слово – Навуходоносор!

Все происходило так. Устанавливались декорации, появлялись в сопровождении халдеев отроки, связанные между собой «убрусцем по выям» – полотенцем за шеи, они отказывались поклониться золотому тельцу и вводились теми же халдеями в печь. В печи, скрытые ширмами, они начинали петь, им отвечал хор. Потом гремел гром, спускалась фигура ангела, халдеи падали на землю, а освободившиеся отроки исполняли с хором заключительную часть действия.

Своего рода театрализованный концерт? Так, казалось бы, свидетельствовали современники, о том же говорили и документы. Но ни те, ни другие всего сказать не могли. В тратах на «Пещное действо» был еще один вид расходов – на постановку. «Пещное действо» при дворе каждый раз ставил другой постановщик, и в зависимости от удачного замысла его ожидала большая или меньшая награда. Бывали и такие годы, когда очередного постановщика обходили, ограничиваясь наградами халдеям и отдельным исполнителям. Значит, ничего «не измыслил» постановщик, ничем не удивил. А, собственно, что можно «измыслить»?

Славился своими постановками дьяк Пятой Филатов, тот самый, что жил на своем дворе «в Златоустом переулке на белых землях», около Чистых, а тогда называвшихся Погаными, прудов. За одно только представление 1625 года досталась ему и «камка добрая», и «сукно лундыш». Славился и певчий дьяк Юшка Букин. Отмечались в двадцатых годах и другие. Главный постановщик занимался всем «пещным действом» – не музыкой. Рядом с ним был своего рода педагог, разучивавший отдельные голосовые партии, и еще один, работавший с хором. Певческие партии принадлежали отрокам, отсюда и педагог занимался «отроческим учением». Особой сложностью отличалась партия хора, а вот о халдеях не говорилось ничего. Петь они определенно не пели.