Московские сумерки - [17]

– Но в кафе-то он не общался с иностранцами, – возразил Крестьянин.

– Точнее сказать, не был в этом замечен. Но что же он делал там? Сын первого замминистра – и на дне рождения какого-то официанта? Да, его девушка – сестра приятеля этого официанта. Но этого далеко не достаточно, чтобы тебя пригласили на праздничную вечеринку, где расходы на каждого приглашенного на особом счету. В разговор встрял Орлов.

– У официанта Стонова денег полны карманы. Это и не удивительно, он работает в ресторане, который любят иностранцы. Возможно, у него даже немалые накопления в валюте. А что, если он замыслил какую-то сделку с Градским?

– Или с кем-то еще, кто хотел встретиться с ним, а может, и с ними обоими, да так, чтобы их не заметили.

– Ха, – промямлил Орлов.

– Я не верю в это, – подал голос Крестьянин. – Они же ни с кем не встречались. Никто не видел их с кем-то.

Чантурия в нетерпении махнул рукой:

– Они могли пойти в туалет в одно и то же время. Или же один из них танцевал со спутницей иностранца, или же иностранец танцевал с одной из них… Да они могли проделать такой шахер-махер десятками способов!

– Что проделать? – переспросил Крестьянин.

– Наркотики передать, вот что, – высказал предположение Орлов.

– Нам это пока неизвестно, – предостерег Чантурия. – Но давайте выделим кого-нибудь, чтобы он несколько дней последил за Градским.

– А за девушкой Градского? – спросил Орлов. Чантурия задумался. Затем принял решение.

– Нет. У нас пока руки коротки. Но давайте проверим ее с помощью нашего представителя в ее институте. Посмотрим, что он скажет о ней.

– 7 —

Четверг, 19 января 1989 года,

4 часа дня,

Суворовский бульвар

Уголовника по кличке Туз хорошо знали не только в милиции, но и в КГБ. Его настоящее имя – Валентин Петрович Морозов. На фотографии в заведенном на него деле он выглядел симпатичным малым с толстой короткой шеей и сердитым взглядом. В 1980 году он стал чемпионом Российской Федерации по боксу в супертяжелом весе. После этого он последовательно занимал ряд ответственных должностей в Российском спорткомитете, откуда его вышибли из-за драки. Затем завели дело в милиции по обвинению в причастности к трем налетам и по подозрению в совершении кражи со взломом. Позднее его дважды вызывали в КГБ на допросы в связи с хищением государственного имущества со станкоинструментального завода, где он в течение трех месяцев числился работающим, хотя за это время так и не появился на рабочем месте. С тех пор он вообще нигде не работал. Тунеядство, то есть уклонение от работы, считалось нарушением советского законодательства, но почему-то Морозову никогда не пытались поставить это в вину. Теперь считалось, что он связан с уголовной группировкой, о которой мало что было известно: не знали ни ее численности, ни чем она занимается.

На операцию по задержанию Морозова Орлов взял Крестьянина и Тимура Ицкакова, татарина по отцу, получившего поэтому прозвище Татарин. Обычно для таких операций Орлов брал с собой двух сотрудников атлетического сложения. Крестьянин был как раз такой, но Татарин едва дотягивал даже до половины его комплекции. Но зато он отличался безрассудной храбростью, которой с избытком хватало на двух силачей.

Они нашли Морозова на его «рабочем» месте, где он обычно проводил деловые встречи с членами своей группировки, – в кафе на Суворовском бульваре.

Морозов в компании трех мужчин пил водку. Все они были одеты в темно-синие трикотажные шерстяные спортивные костюмы и кроссовки восточногерманского производства. На вошедших сотрудников КГБ они не обратили внимания, пока Орлов не сказал им:

– Итак, граждане, судя по вашему виду, вы неплохо подготовились к тренировке.

Вся четверка моментально повернулась к Орлову. Чуть погодя Морозов ответил за всех:

– Да, я держу себя в форме, но это вовсе не преступление.

Он сразу усек, что Орлов и его сопровождающие – из правоохранительных органов, но беспокойства не проявлял.

– Конечно, за то, что вы в хорошей спортивной форме, вас забирать не станут, – сказал Орлов, показав удостоверение. – Мы придумаем другой повод.

– Я не знал, пойдет он с нами или нет, – позднее говорил Орлов Чантурия. – Полагаю, он подумал, будто мы из милиции, и собрался послать меня к Бениной матери. Затем увидел, что я из КГБ, и все думал и думал, куда меня послать еще подальше, пока Татарин не заломил ему руку. Что происходит на белом свете! Когда поганый бандит начинает раздумывать, а не посоветовать ли офицеру госбезопасности засунуть свое удостоверение…

– Что вам стало известно от Туза?

– Ничего заслуживающего внимания. И возможно, то, что мы узнали, – все ложь. Он не знает, кто поджег кафе. Он хотел бы сам выяснить кто, поскольку кафе находится на «его» территории и когда с его посетителями случаются неприятности, это плохо отражается на бизнесе, если только эти неприятности не подстроил он сам. По его словам, он не совершал ничего противозаконного.

– Как и где он зарабатывает себе на жизнь – не наше дело, если у него официально дозволенная работа, но у него же ее нет? Ты ему напомнил об этом?

– Да, напомнил.

– Тогда что же мы выяснили?