Московская плоть - [8]
Где-то во чреве Святослава Рувимовича сиротски булькнуло и заныло. И в этот момент изображение пропало с плазменного экрана. А через несколько секунд появилось извещение о технических неполадках на канале.
– Идиот! – с чувством выдохнул побледневший председатель и, не отрывая глаз от пустого экрана, словно опасаясь, что гибельная по своим последствиям картинка возникнет вновь, стал шарить рукой по столу в поисках телефона.
– Что творится! Что творится! – восклицал председатель, не попадая по нужным клавишам.
Еще бы – не творилось! Это раньше плоть гнездилась по домам. А теперь она живет не в доме, а в информационном поле. И в поле том не васильки да лютики, не рожь да ковыли, а плевелы избыточных знаний: изнанка политической жизни, катастрофы и катаклизмы, чиновные безобразия, плотские утехи известных персон – все, что раньше почиталось тайным, заполонило теперь это мерзкое поле, возделываемое целой армией ньюсмейкеров и их обслугой – пиарщиками. И больше на этом поле ничего не растет, не колосится. Да и плоть уже как будто питается не хлебом, а информацией, запивая ее остывшим чаем или теплым пивом, не отходя от экрана. Оттого портится. А информационное поле все чаще превращается в поле брани, усыпанное поверженными противниками, кои становятся добычей воронов, навсегда выпадая из рациона членов комьюнити.
4
Над перекрытым Кутузовским проспектом повисла невероятная для мегаполиса тишина. Жизнь замерла во всех своих проявлениях: ветер не прошумит, птица не вспорхнет. Но пять минут щемящего безмолвия взорвались вдруг нарастающим рокочущим прибоем: по проспекту, во всю его ширь, неслась сизая кавалькада с гелендвагенами по краям, пульманом и реанимобилем внутри. Водитель реанимобиля, вцепившись в руль, оторопело смотрел на приборы и на свою ногу, не чувствующую педаль газа. Даже при проектировании в эту машину не закладывалась такая скорость.
В кармане Дядьки, задремавшего было на заднем сиденье пульмана, зазвонил телефон.
– Элизий, дражайший, приветствую! – заблеял из трубки взволнованный голос председателя. – Похоже, у нас проблемы. Вы даже представить себе не можете их масштаб!
– Не истерите, Фофудьин, – отозвался Дядька, шевеля острыми стрелками усов. Безымянный палец его правой руки, державшей телефон, был украшен перстнем-печаткой со звездой. – После того, что умер Мосох, что еще можно назвать проблемой? Приезжайте в Горки, изложите внятно.
– Как… Мосох умер?! Господин Бомелий, что вы такое несете?! – обмер председатель.
– А так! Захотел и умер. Утратил интерес. Решил добровольно уйти.
Если бы председатель имел возможность видеть в этот момент своего собеседника, он был бы крайне удивлен: ничего подобающего случаю лицо Дядьки не выражало – ни скорби, ни огорчения.
– Но как же так? Как такое может быть?
– Как-как… А как такое можно пить? Разве ж это – натурпродукт? Разбодяжили джанк-фудом так, что там уже не органика, а сплошные присадки. Красители, консерванты, улучшители вкуса… Кто-нибудь взял на себя труд сравнить продукт с эталонным глотком? Полста лет вакансию порциониста-хранителя закрыть не можем!
– Ну, батенька… Мы же как-то приспосабливаемся. Надо ж понимать – все, что течет, все меняется! – лопотал растерянно председатель.
– Это раньше думали, что все, что мы собой представляем, создано нашими мыслями, а теперь говорят: «Ты есть то, что ты ешь».
– То есть это из-за еды, а не по идеологическим соображениям? – уточнил Святослав Рувимович, словно эта информация могла что-нибудь изменить в сути происходящего.
– Дорогой мой, ну кто ж теперь по идеологическим причинам себя жизни лишает? Теперь по идеологическим соображениям в Лондон сваливают.
– В общем, одно к одному, одно к одному… Ах, как это некстати, как некстати… – бормотал Фофудьин, собираясь спешно.
Пролетев беспрепятственно через центр Москвы, сизый конвой двинулся на запад, в направлении Рублевского шоссе, удивляя прижатых к обочинам очевидцев золотыми звездами на черном фоне вместо номеров. Согнав с дороги кортеж вице-премьера, пронеслись под мигалками по снежному крошеву, произведя даже на видавших виды фэсэошников, дежуривших в «стакане», должное впечатление.
– Видал перцев? А, ты ж молодой еще.
– А что за странные номера? Смотри, как нефтяного вице-премьера подвинули.
– Они и не таких двигают. Министра МВД тоже как-то раз в канаву загнали.
– Гонишь…
– Отвечаю!
– А нашего?
– Хорош болтать. Не все, что видишь, сможешь понять. Привыкай к службе, – строго осадил сослуживца старшой.
Наконец кавалькада достигла Горок и въехала в ворота особняка. Два доктора с помощью давешних гвардейцев в «Китон» выкатили из реанимобиля носилки с Дедом, подключенным к портативному прибору, стоящему в изголовье. К бледному, в старческих пигментных пятнах лбу черными пиявками присосались клеммы. Но вся эта хитроумная конструкция – шедевр инженерно-медицинской мысли – уже ничего не могла изменить в ходе истории.
– Я бы все-таки рекомендовал воспользоваться услугами нашего персонала. Больному требуется круглосуточный уход, – увещевал бритый под ноль доктор старшего сопровождающего, пока гвардейцы торжественно возносили на руках каталку, поднимаясь по мраморным ступеням.
Книга о влечении и одержимости. Об отношениях двух мужчин: успешного хореографа и начинающего музыканта – ярких, харизматичных, талантливых, но имеющих противоположные взгляды на личные ставки в творчестве и в любви. О переосмыслении того, что ты делаешь на сцене, что выносишь на люди. Навязанное ощущение греха и острое желание открыться миру как побудительный мотив. Книга о том, насколько ты открылся, чтобы претендовать на внимание. Возможно, тебя, обнажившегося, потом сожрут. Или это будет стоит тебе рассудка. Комментарий Редакции: Впечатляющий роман о том, что искусство не терпит полумер, а любовь почти всегда граничит с безумием.
Роман повествует о каверзе, устроенной сообществом Вечных Москвичей лондонскому сообществу. История самого крупного из когда-либо добытых человечеством алмазов «Куллинан» в отличие от других известных камней кажется абсолютно прозрачной. Но это не так. Посудите сами: разве могли бессмертные московские эстеты позволить лондонским так варварски расправиться с уникальным камнем, как о том пишут в энциклопедиях? Немыслимо! Судьба алмаза становится очевидной, если оценить масштаб и своеобразие личностей, взявшихся за его спасение, и принять во внимание исторический фон короткого с точки зрения Вечности периода пребывания камня на поверхности Земли.Итак, московская нетрадиционная версия развития событий.
Сумеет ли Любава, послух князя, выполнить задание, несмотря на противостояние польского посланника и жителей колдовского Муромля? Города песенников и сказителей, детей Велеса? 1054 год. Правление князя Ярослава Новгородского. Мятеж волхвов в Залесье. Использована концепция «Славянских древностей» Иванова и Топорова, Для реконструкции народно-религиозного творчества взяты образы современного фэнтези, потому что по существу фантазии жителей 11 века и современных людей удивительно совпадают.
Старый Крым, наши дни. Одинокая татарка Айше-абла подобрала у подножия горы Агармыш новорожденную девочку. Милую, кроткую, нежную… вот только с птицами и зверями малышка ладила куда охотнее, чем с людьми. И дела у татарки пошли все лучше — не иначе колдовством промышлять стала. Кто же вырастет из найденыша? В тексте есть: смерть, крым, осы.
Двое друзей в результате несчастного случая попадают из 23-го примерно в 30-й век. Думаете, через тысячу лет сохранятся коптящие заводы? Нет, — идет конец техногена. И все может быть гораздо интереснее. Маги, говорящие на языках программирования… Растущие на деревьях готовые изделия. Я затрудняюсь назвать жанр. Это… научная фэнтези. Написана ещё в 1995. Научная Фэнтэзи, созданная неудержимым воображением автора — инженера и программиста. Ведь программист… он почти что супермен… Он владеет Истинной речью… и повелевает рукотворной природой, особенно такой, как в этой книге, где дома растут, как грибы после дождя, где в соседнем лесу можно найти новейший процессор, "летающую тарелку", живое такси или повстречать прекрасную амазонку. Герои повести с первых мгновений втянуты в извечную борьбу добра и зла, где истинные намерения иногда грубо, а иногда тонко завуалированы.
Пародийно-юмористические истории, действие которых происходит в мире Малазанской империи, сочинялись Стивеном Эриксоном с 2002 года. К настоящему времени (2019 год) издано шесть историй, и сюжет автором еще не исчерпан. В одном из интервью писатель назвал их данью уважения "Рассказам о Фафхрде и Сером Мышелове" Фритца Ляйбера; впрочем, предметом фарсовой игры является, скорее, весь объем "триллеров" и "ужастиков" современной масс-культуры. Падкие на убийства колдуны-некроманты Бочелен и Корбал Броч, возможно, запомнились читателю по "Памяти Льда".
Продолжение похождений неугомонных некромантов, ставших желанной добычей всех блюстителей добродетели и стражей закона. Переведены 2 из 3 историй: Гаддова Крепость (The Wurms of Blearmouth) и По следу треснутого горшка.
Каково это быть длинноухим нелюдем в империи людей? Не знаешь? Это довольно просто. Стань достойным своего прозвища. Будь жестоким и циничным! Стань эгоистом, который никому не доверяет и делает все для своей выгоды! Тяжело? Сложно? Придется измениться, если не хочешь бездарно погибнуть! Каково это быть длинноухим нелюдем в государстве орков? Не знаешь? Я тоже. Давай узнаем об этом вместе…
Юноша, с самой окраины Империи, потерявший всех в кровавой волне орочьего набега, но чудом выживший сам. Молодой наемник, ставший побратимом однорукого гнома и эльфа, проклятого своими сородичами. Барон — владетель обезлюдевших земель, заполненных болью, ужасом и тьмой. Неужели все это об одном человеке? И его история только начинается…
Я странный? Да ладно, это из-за ушей, что ли? Ну подумаешь, острые и длинные, у эльфов вон такие же. Нет. Я не эльф. Кто? Не знаю. Но все зовут меня Нелюдь.
Если вам не везёт ни в труде, ни в личной жизни, да настолько, что даже перемещение в иной мир ничего не может исправить, — это плохо. Если завистливым соперницам показалось недостаточным наложить на вас проклятие и они прилагают все усилия, чтобы отправить вас в пасть дракона, — это ещё хуже. Если друг ничем не может вам помочь и, более того, сам вот-вот потеряет корону по милости доверчивого дядюшки — это совсем плохо. Но если в ваш дом однажды занесёт отставного убийцу, которому по пятницам снятся малознакомые покойники, — это может оказаться к лучшему…