Московия - [9]

От имени султана с послом беседовал его паша, чиновник по внешним сношениям, словенец по происхождению; переговоры велись на словенском языке. В поездке Герберштейна сопровождал граф Николай фон Зальм-Рейффершейтд, имперский полководец, успешно оборонявший Вену в 1529 г. Герберштейн провел переговоры искусно, он сумел остановить турецкое вторжение, хотя и не предотвратил раздела венгерских земель.

Герберштейн гордился и даже хвалился тем, что ему не пришлось простираться на полу перед троном султана. Габсбургского посла мучили сильные боли в спине — следствие крайне неприятной болезни, от которой страдала вся Западная Европа после открытия Америки Колумбом в конце XV в. и от которой не уберегся Герберштейн. Султан был снисходителен к больному австрийцу до такой степени, что, когда тот не смог в низком поклоне припасть к руке повелителя, сам по-дружески поднес ему руку для церемониального поцелуя. Герберштейн, с его большим опытом международного общения и университетской образованностью, не мог быть наивен. Как вежливую дипломатичность следует расценивать его утверждение, что своевременный приступ боли помог ему не уронить честь римского императора зрелищем его посла, распростертого перед турком. Скорее военные победы Карла V в конце 1530-х и в 1540 г. позволили его послу встать всего лишь на одно колено и даже подняться не самостоятельно, а с помощью придворного султана.

Герберштейн не раз говорил, что никакая болезнь не может помешать ему служить Габсбургам, зато болезнь могла помочь ему в службе. Он сам писал, что на московских великокняжеских приемах ему отказывал слух, когда слишком часто приходилось вставать, чтобы почтить присутствующих тостом в их честь. Случалось ему и не дослышать требований сойти с коня, когда по протоколу гость должен спешиться из уважения к хозяевам. Подобные обострения болезней были свойственны многим дипломатам, и стороны обычно проявляли обоюдную снисходительность. Но могли и не проявить.

Сражение с османской конницей

Фрагмент гравюры из издания «Известий о делах Московитских», Франкфурт-на-Майне, 1576 г.

Сулейман Великолепный отличался необузданным нравом. Перед отъездом к нему Герберштейну сочувствовали, предупреждая, что он отправляется в пасть льва. После того как все детали соглашения были оговорены с доверенными лицами, Герберштейн был призван к султану. Сулейман обошелся с послом Габсбургов более чем ласково, одарил его на прощанье почетной богатой одеждой и спросил, что тот еще может ему сказать. Герберштейн лишь повторил суть разговоров с пашой. Султан был в недоумении от скупости ответа и не сразу поверил, что посол не считает нужным обратиться к нему хоть с какой-либо просьбой, это граничило с неуважением. Тем не менее Сулейман Великолепный небрежным взмахом руки отослал австрийца восвояси. В этом посольстве Герберштейну счастливо удалось все: приостановить дальнейшее продвижение османов на запад, не унизить гордость австрийца и сберечь голову.

Сулейман Великолепный

Анонимная гравюра, первая треть XVI в.

Куда только не посылали Герберштейна как по внешнеполитическим, так и по династическим делам. Чаще всего он бывал в Чехии, Венгрии, Польше, Великом княжестве Литовском; вел переговоры о перемириях между враждующими сторонами, проводил предварительные беседы по поводу возможных браков королевских наследников, что было сложным внешнеполитическим делом, требующим умения оберечь территориальные и имущественные интересы короны и, одновременно, не обидеть вторую сторону; поочередно сопровождал отдававшего своих дочерей Фердинанда I Елизавету и Екатерину к Сигизмунду II Августу.

Языком европейской дипломатии была латынь, и в странах Европы, где немецкий не был основным языком, Герберштейн мог вести переговоры напрямую на латинском разговорном языке. Московиты и турки латыни не знали, поэтому там приходилось прибегать к помощи переводчиков. В Москве, где при великокняжеском дворе было довольно много немцев, Герберштейн мог говорить по-немецки или по-латыни в зависимости от того, кто именно выступал толмачом. При дворе Сулеймана Великолепного можно было без особого труда найти знатоков немецкого или славянских языков. Вновь и вновь вспоминал Герберштейн, как верно угадал еще в ранней юности, насколько важно знание иностранных языков в политической деятельности.

Кроме чисто дипломатической службы Герберштейн выполнял обязанности государственного чиновника. Еще при Максимилиане I, в 1515 г., он стал членом Имперского совета. При Фердинанде был назначен членом Высшего государственного совета Штирии (с 1521 г.); в 1520-1530-е гг. поднимался по государственной лестнице в Нижнеавстрийских землях, от члена Нижнеавстрийского совета (с 1527 г.) до его президента (с 1539 г.). В 1537 г. стал членом Высшего военного совета. Усердная служба Герберштейна не оставалась без наград. Кроме высокого жалованья, он, по обычаю своего времени, получал разнообразные подарки: оружие, торжественные одежды. В 1537 г. Герберштейн достиг высочайшей цели своей жизни: он сам и весь его род были возведены в наследственное баронство.