Моряки Вселенной - [7]
— Земля!
И каждый посмотрел на сверкавшую влажным блеском звезду, каждый вспомнил то, самое близкое, что олицетворяло для него родную Землю.
В сгустившихся сумерках они сидели на голом поле чужой планеты вокруг потухшего костра и тихо разговаривали.
К ночи стало так холодно, что спать пришлось в меховых мешках. Лукин, в меховой курке в унтах, остался на вахте. Странная была ночь. Тишина была полная. Планета казалась мертвой. Над головой взошли знакомые созвездия, но среди них, навстречу друг другу, плыли две маленькие луны. Над горизонтом ясным белым светом сверкала Земля. К утру поле покрылось инеем. Стоял настоящие мороз.
Глава четвертая
МАРСИАНЕ
…Согласиться ты должен,
Что существуют иные земные миры во вселенной,
Также иной род людей и другие породы животных.
Лукреций
Утром, как только солнце согнало ночной иней, пришельцы с Земли открыли свой лагерь. На высоком бамбуковом удилище заиграл в синем небе красный советский флаг.
После завтрака Лукин и Кедров отправилась на разведку. Они шли вооруженные, с заступами, кинокамерой, радиотелефоном; рюкзаки были набиты множеством необходимых для похода вещей. Пески начинались сейчас же за посадочной площадкой. Тут и там пучками торчал колючий кустарник, словно вырезанный из жести.
Километра через полтора начали попадаться отдельные деревья, и скоро путешественники шли в сером кривом лесу. Марсианский лес не давал тени. Плакучие ветви, как змеи, были покрыты синеватыми чешуйками, издали ветви казались голыми. Ни шелеста листвы, ни пения птиц — это был немой лес. Низкорослые деревья далеко отстояли друг от друга, и заблудиться в таком лесу было трудно. Впрочем, он скоро кончался.
За лесом опять открылась песчаная равнина с холмом посередине. На вершине его темнел одинокий пик. Лукин и Кедров шли молча, вглядываясь и запоминая
— Зловещий лес! — сказал наконец Лукин.
— Здесь все так странно! — ответил Кедров. — Эта тишина… Пустыня…
И опять они шли молча, время от времени поправляя на ходу свое снаряжение.
— А жарко становится… — проговорил Кедров. — В сапогах у меня песок…
— Но смотрите, — обернулся Лукин, — мы нагружены, а оставляем в песке совсем неглубокие следы! Вот что значит, уменьшение тяжести вдвое.
По дороге они набрели на водоем, обросший колючками. Ничто не оживляло его спокойной поверхности, затянутое ржавой пленкой. Лукин набрал в бутылку красноватой воды, попробовал и сплюнул.
— Горькая соль, — сказал он, — хуже английской!
Когда они поднялись на холм, то, что издали было принято ими за пик, оказалось огромной статуей. Наполовину занесенная оранжевым песком, она возвышалась перед ними, крылатая и загадочная. У нее было два лица, обращенные в разные стороны. Странные, нечеловеческие лица, нависшие лбы и невидящий взгляд устремленных вдаль совиных глаз! Удивленные до крайности, Лукин и Кедров стояли как вкопанные, молча взирая на это чудо среди пустыни. Одно лицо статуя казалось юным, другое пересекали суровые морщины. Острые крылья вздымались за плечами, в каменных глазницах лежал песок.
— Что это? — проговорил Лукин. — Что это может быть? Неужели марсиане такие?
Закинув головы, они медленно обошли статую. Кедров перевесил кинокамеру на грудь, взялся за ручку.
— Вероятно, — сказал он, — сделана она марсианами, но по их ли образу и подобию, сказать трудно.
— А что, если марсиане такие огромные? — воскликнул Лукин. Он сам был большой и любил все большое. — Во всяком случае, в какой-то мере эта статуя должна их напоминать. Вспомните сфинксов: наполовину они люди.
— Может быть, это какой-нибудь марсианский бог — двуликий, как Янус, и крылатый, как Хронос?
Так они стояли, разглядывая статую и перебрасываясь редкими фразами. Лукин посмотрел на часы.
Они спустились с холма, даже позабыв вытрясти песок из сапог.
Солнце пекло все яростнее, песок горел, слепил, но тени не было. Путешественники шли, нахлобучив шлемы на глаза. Не успели они пройти полкилометра, как Кедров схватил Лунина за рюкзак:
— Смотрите, смотрите, Иван Лукич! — и показал вперед.
Из песка торчала рука, рука скелета, со сжатыми в кулак костяшками пальцев, как будто тот, кто был погребен в сыпучем море, погибая, последним усилием хотел схватить воздух. Лукин остановился.
— Откопаем! — сказал он, отстегивая от ремня заступ. — Вот видите, одно идет за другим: после статуи эта рука. Что мы еще найдем на Марсе?
Сняв все свое снаряжение и раздевшись до пояса, они взялись за заступы. В такт их работе у ног путешественников сгибались и выпрямлялись короткие фиолетовые тени. Постепенно из песка выступил черный, похожий на ладью остов, металлический, из палых изогнутых трубок и, по-видимому, очень легкий. С левого борта выдавалась широкая плоскость.
— Похоже на летательный снаряд, — проговорил Кедров, опираясь на заступ.
Лукин продолжал работать и вдруг закричал:
— Марсианин!
Песок, осыпаясь, открыл наконец маленький, жалкий скелет с огромным черепом и птичьей грудью. Он лежал, скорчившись на дне снаряда, вытянув кверху сжатую в кулак руку.
