Моря Африки - [78]

Возвращаюсь снова к GPS и снова заливаю всё водой. Цифры всё те же, но звенит тревожный сигнал эхолота. Я настроила его сигнализировать если глубина превысит десять метров. Видимо водовороты течения и удары коротких волн создают помехи и он звенит и напрягает как при приближении к берегу, когда извещает о уменьшении глубины. Не знаю сколько времени он звенит, но когда я его выключаю и раздражающее пи-пи-пи прекращается, нервы успокаиваются. Наверное это он вызвал приступ ярости.

Снова выхожу наружу. Ветер немного ослаб, но льёт по прежнему как из ведра. Уже почти темно и мной одолевает отчаяние. Я сижу под промокшим тентом и плачу. Мне хотелось бы кричать, но сильно болит и жжёт горло, так что я даже перестаю даже плакать.

Внезапно мне показалось, что среди волн виден огонёк. Хватаю подзорную трубу, но ничего не вижу. Тогда беру фонарь и начинаю светить в этом направлении. Огонёк кажется отвечает на мои сигналы, появляется и исчезает когда я выключаю фонарь. Продолжаю ещё некоторое время повиснув на носовом релинге, который теперь уже не прыгает вверх вниз.

Кажется, что огонёк приближается, но потом всё вдруг пропадает. Может быть это были просто рыбаки, огонь зажжённый на лодке или на берегу, может быть никто и не отвечал на мои сигналы?

Включаю выключаю фонарь сотни раз, но ответа больше нет.

Не знаю сколько времени прошло, теперь уже непроглядная тьма. По крайней мере я, занятая фонарём, не думала о худшем.

Внезапно мне становится холодно. Спускаюсь в каюту, снимаю мокрую одежду и вспоминаю, что сейчас время радио сеанса с Пъерлуиджи и другими лодками.

— Что делать? Включить радио и сказать что у нас проблема — Карло пропал..?

— Нет, я не осмелюсь сказать это. Да и что они могут сделать? Не знаю. Объявят тревогу? С другой стороны ежедневные сеансы для этого и служат.

Нет. Я не могу. Сообщить об этом по радио, значит признать, что это правда, что случилась беда, я же всё ещё надеюсь, что его голос вот-вот позовёт меня.

Сколько времени прошло? Уже больше четырёх часов.

Прошло пол часа, может быть час, как я прибился к рыбакам. Дождь ослабевает а вонь под полиэтиленом усиливается. Вылезаю наружу, не забыв подоткнуть плёнку вокруг приютившего меня. Воздух снаружи свежий и прекрасно чистый. Первое, что я вижу — огонёк вдалеке. Это всего лишь светящаяся точка в темноте, но это не может быть ни что иное, как якорный огонь на мачте нашей лодки и он согревает мне душу.

Пытаюсь поговорить с капитаном. Он старше других, лицо в морщинах, щетина и впалые щёки. Показываю ему на огонёк вдали.

— Это моя лодка. Жестами пытаюсь объяснить ему — Поднимем паруса, выберем якорь.

Отвезите меня к лодке. Видишь тот огонёк вдали — это моя лодка.

Не просто объяснить всё это, но в конце концов у меня получается. Он качает головой и отвечает жестами:

— У нас здесь сети. Двенадцать сетей. Мы не можем оставить их здесь.

Он подсказывает мне идти на тендере на вёслах.

— Не осилю…Слишком далеко.

Они предлагают пойти со мной, чтобы грести по очереди. Садимся в тендер, трое рыбаков и я. Желание пойти изъявили все, но я вынужден был оставить двоих, чтобы не перегрузить лодку.

Они принесли вёсла и принялись грести с энтузиазмом. Может быть тузик всё таки слишком нагружен. И эти ребята скорее всего хорошие рыбаки но не моряки. У них даже не получается синхронизировать греблю. Вёсла стукаются друг о друга, лодка движется зигзагами и продвигаемся мы очень медленно. Надвигается низкая туча и налетают первые порывы ветра. — Возвращаемся назад! — кричу я. Они сразу понимают и начинают грести в противоположном направлении — к лодке. Вовремя. Ветер свистит и несёт тендер, мы едва успели схватиться за лодку.

И я снова оказываюсь под полиэтиленом с тем же самым парнем, смирившись с тем, что придётся провести здесь всю ночь. Ложусь, но заснуть не могу. То ли от вони, то ли от холода, или от того что голова лежит на чём то твёрдом, или от непонятной болтовни моих соседей. Я думаю о Лиззи. Одна на лодке, в тревоге и бессильна что-либо сделать. Думаю о каюте нашей лодки. Тепло, комфортно, светло, чисто…

Нет, решаю не включать радио. Если я сделаю это, мне трудно будет сохранять спокойствие. Меня приводит в ужас даже мысль признать что что-то случилось. Но если я не извещу их сегодня, завтра всё равно придется выйти на связь. И что я скажу?

— Пъерлуиджи, у меня проблема — Карло не вернулся.

И что потом делать? В одиночку я точно не в состоянии не идти дальше не вернуться обратно. Я могла бы попросить кого-нибудь приехать сюда помочь мне вернуться в Танзанию. Но кого? Могла бы попросить Пъерлуиджи связаться с Чезаре, он всегда говорил если какие проблемы обращаться к нему. Он мог бы договориться с Мауро и приехать спасти меня. Но как, чёрт возьми, кто то сможет приехать сюда? В бухту в Мозамбике, где нет дорог. И потом, я здесь в Мозамбике без въездной печати в паспорте. И они, даже если приедут, как могут уйти на борту яхты, которая не прибывала?

Снаружи продолжают доноситься звуки, кажется, что кто-то зовёт. Я постоянно выбегаю в кокпит и с отчаянием вглядываюсь в чёрную воду, но ничего и никого не видно. Холодно. Я сняла мокрую одежду но ещё не оделась и волосы всё ещё мокрые. Ложусь на койку и накрываюсь полотенцем. Внезапно осознаю, что пытаясь не думать о настоящем в мыслях я же в будущем. Обдумываю, что можно будет продать отдельно от лодки, когда доберусь до Танзании: компрессор, скороварки, карты Средиземного моря, книги, радиостанцию, килограммы запасного крепежа.