Подойти получилось тайно, здесь не было густой чащи, но вот кустарник рос вполне приличный, а потому, слегка пригнувшись, все пятеро смогли подкрасться почти к самому входу. Сержант вытащил пистолет, но Доминик остановил его.
— Нет нужды рисковать жизнью, сержант, — спокойно сказал инквизитор, — есть человек, который всё сделает сам.
Они посмотрели на Морта. Тот скинул плащ, бросив его прямо на землю, отстегнул с пояса тесак, но, секунду подумав, отдал его Алоису. Правой рукой он вытянул из ножен второй клинок. Это был нож с клинком длиною в пядь, изогнутым, наподобие полумесяца и заточенным с вогнутой стороны. Не самое удобное оружие, с точки зрения большинства, вот только сам охотник так не считал.
— Я-а готооов, — сказал он Доминику, странно растягивая слова.
— Помни, того, кто нам нужен, там нет, чтобы найти его, нужно оставить в живых одного. Иди.
Странной дёрганой походкой он зашагал к двери. Сторожка и в самом деле была старой, дверь на ржавых петлях просто свалилась внутрь от толчка ногой. Охотник нырнул внутрь и пропал. О происходящем можно было только догадываться. Раздались крики, звон стали, хрипы и бульканье, наконец, грянул пистолетный выстрел. А потом наступила относительная тишина.
— Пора, — резко сказал Доминик, после чего они втроём кинулись внутрь.
Внутри их встретила обстановка жуткого погрома. Немытый пол из прогнивших досок и стены с обвалившейся штукатуркой были забрызганы кровью, словно кто-то нарочно плескал её из ковша. На полу был разлит котёл с мясной похлёбкой. Разбойников, как оказалось, было семь. Шесть из них лежали в разных позах, с резаными ранами в разных местах. Тот факт, что некоторые из них были ещё живы, ни о чём не говорил, при таких ранах истечь кровью проще простого. И даже присутствовавший здесь доктор Штольц ничем бы помочь не смог. Надежды подавал последний участник банды, самый молодой, даже усы ещё толком не росли, перепуганный до мокрых штанов. Сейчас он отползал к стене, зажимая глубокую резаную рану на боку, вторая рана была на бедре, но кровоточила она слабо, можно надеяться, что выживет.
Вот только Морт шёл следом, сжимая в руке кривой нож, с которого капала алая кровь. На него было страшно смотреть, глаза были выпучены и не мигали, а зрачки сузились в одну маленькую точку. Левую сторону лица его перекашивал нервный тик, а на губах пузырилась жёлтая пена. Понимая, что удержать убийцу ему не по силам, отец Доминик прыгнул вперёд и закрыл своим телом раненого бандита.
— Нет, Петер! Не надо, возьми себя в руки, он нам нужен.
Охотник сделал ещё шаг вперёд, потом задрожал, окинул взглядом место побоища, выронил нож и сел на пол, закрыв лицо руками. Все облегчённо вздохнули, а доктор Штольц бросился оказывать помощь раненому. Зашивать не стал, но наложил тугие повязки, которые, как он уверял, должны остановить кровь.
— Я, конечно, не всесилен, — сказал он, заканчивая работу, — но думаю, что горячки не будет, и наш пленник поправится.
— И можно будет его повесить, — добавил Рау.
— Я могу вам чем-то помочь? — спросил доктор у Морта, который всё так же сидел на полу, — вот, примите, один глоток.
— Что это? — спросил охотник, убрав руки от лица, вид у него был почти нормальный.
— Опийная настойка, — объяснил доктор, — поможет прийти в себя.
— Я в себе, — возразил охотник, поднимаясь на ноги, — а сегодня мне понадобится ясная голова. Что там с пленным?
— Как я уже сказал, раны не угрожают его жизни, только горячка, — объяснил доктор Штольц.
— В любом случае, допросить мы его успеем, — кровожадно сказал капитан, вынимая нож, — парень, ты хочешь увидеть цвет своих кишок?
Раненый испуганно замотал головой. Отец Доминик присел с ним рядом и спокойным ласковым голосом спросил:
— Эти люди очень хотят тебя убить, и, надо сказать, у них есть на то причины. Убивать они тебя будут долго и мучительно, а я, как истинный сын церкви, не питаю склонности к мучительствам и кровопролитию, а потому постараюсь их удержать. Но для этого ты должен ответить на мои вопросы, понимаешь?
— Да, — слабым голосом произнёс пленник, губы его дрожали.
— Как тебя зовут и откуда ты? — спросил Доминик, Морт при этом поморщился, по его мнению, следовало сразу переходить к делу, не заниматься формальностями.
— Мартин, я из-под Антверпена, был канатчиком, потом провинился и, чтобы не попасть в тюрьму, сбежал.
— Поверь мне, мой мальчик, — голос Доминика был всё таким же спокойным и добрым, — тюрьма — это ещё не самое плохое место. Куда хуже оказаться на виселице, а потом в аду. Ты загубил свою бессмертную душу, связавшись с адским отродьем, теперь у тебя один путь, если бы тебя сейчас не поймали мы, ничего бы не изменилось. Но, если в тебе осталось хоть что-то человеческое, то надежда есть, тогда можно считать этот допрос исповедью.
В глазах Мартина зажёгся слабый огонёк, видимо, в ад ему не хотелось.
— А теперь ответь мне на главный вопрос: где ОН?
— Он, он поехал к барону, — быстро заговорил Мартин, — сегодня должно было что-то произойти. Не знаю, что именно, он не говорил.
— Он договорился с бароном?
— Да, точно не знаю, я тогда снаружи стоял, почти ничего не слышал, они что-то говорили про его жену, было ещё сказано «Хозяин её примет». Пожалуйста, спасите меня, я его боюсь, он найдёт меня везде.
