Морской узел - [2]

Скорость падала, самолет начал заваливаться на бок. Я вспомнил о закрылках, когда мимо правого крыла пронеслась чайка с выпученными удивленными глазами – ей еще не доводилось видеть такую большую и в то же время такую глупую птицу. Ручку управления я сжимал двумя руками, стараясь удержать самолет от сваливания. «Як» планировал по крутой дуге, я гасил скорость короткими рывками ручки на себя, и самолет скакал по невидимым воздушным горкам, словно скутер по волнам. До поверхности воды оставалось совсем немного. В какое-то мгновение мне показалось, что под крыльями пронесся острый металлический шпиль, который едва не пропорол днище фюзеляжа. Но все мое внимание было сосредоточено на море – на нежном, теплом и любящем меня существе. Его поверхность была уже так близко, что, казалось, можно было рассмотреть отражающийся на ней самолет и меня за мутным плексигласом фонаря. Я сорвал стопор, схватился за шарик, висящий над головой, и сдвинул фонарь назад. Теплый влажный ветер хлестнул меня по лицу, и в это же мгновение конец левого крыла с шипением распорол водную гладь. Словно обжегшись, крыло взметнулось вверх, прочь от воды, но только на секунду, и снова вонзилось в волну, на этот раз глубже, жестче, как топор палача в тело жертвы; я почувствовал сильный удар; с коротким треском крыло отломилось, распушив рваные алюминиевые края, фюзеляж круто развернуло, его нос тотчас зарылся в воду, и битые осколки пластика вместе с водой брызнули мне в лицо.

С меня сорвало наушники, провод хлестнул по лицу. Я погрузился в воду, и вокруг вихрем закрутились пузыри, осколки фонаря и разбитой вдребезги панели. Я рванул чеку, которая скрепляла привязные ремни на моем теле, и с силой оттолкнулся ногами от пола кабины, торпедой посылая себя вверх, к солнцу и воздуху. Раскуроченный самолет нехотя отпустил меня, вяло попытался ухватиться за мои ноги обрывками проводов и ремнями, но не удержал, и я выплыл на поверхность. Задыхаясь, принялся отчаянно шлепать руками по воде и кружиться на месте, словно был окружен злодеями, желающими меня утопить. Похожий на акулий плавник, полосатый красно-белый хвост несчастного «Яка» медленно погружался в воду. Он проплыл мимо меня, бесшумно разрезая воду, на мгновение замер рядом, словно прощаясь, и быстро исчез под водой. Море отрыгнуло большой воздушный пузырь, выплюнуло осколки приборной панели, и все стихло.

«Обезьяна ты летающая, а не пилот!» – подумал я, со злостью ударяя руками по воде. Особой радости по поводу своего чудесного спасения я не испытывал, потому как крушение самолета не представлялось мне каким-то опасным для жизни событием. А вот предстоящие неприятности, которые ожидали меня в клубе, здорово отравляли сознание. Я барахтался в воде и был вынужден думать не о том, как добраться до берега, едва различимого отсюда, а о той внушительной сумме денег, которую начнут вытягивать из меня хозяева аэроклуба. И уже мысленно строил защиту, уже выстраивал логическую цепочку доказательств своей невиновности, но набежавшая волна плеснула мне пеной в лицо и вернула в реальность. Я пялился в ту сторону, где с трудом угадывался берег, начиная с ужасом понимать, что добраться до суши без посторонней помощи мне не удастся. Я задрал голову вверх, будто надеялся увидеть там вертолет спасателей, но увидел только пикирующую чайку. «Ах, какая хренотень получилась!» – подумал я, сплевывая воду, попавшую в рот, затем посмотрел налево, направо, где не было ничего, кроме воды и неба, потом обернулся назад уже без всякой надежды, но тут увидел покачивающийся над волнами шпиль мачты.

Мне пришлось изо всех сил вытянуть шею да приподняться над водой, чтобы увидеть само судно. Это был небольшой снежно-белый кораблик, одномачтовая яхта, которая, по-видимому, практиковала для отдыхающих прогулку «в открытом море». Кричать я не стал, лишь махнул рукой, чтобы обозначить себя, и поплыл к ней.

Яхта оказалась намного дальше от меня, чем мне показалось сначала, и очень скоро я выбился из сил, а расстояние тем не менее сократилось незначительно. К тому же я понял, что никто из людей, находящихся на борту, меня не заметил, в противном случае судно обязательно подплыло бы ко мне. Яхта стояла на месте, слабо покачиваясь на волнах. Плыть в кроссовках было очень неудобно, но большее неудобство доставляла футболка, которая в воде надулась, как тормозной парашют, и тралила планктон. На полпути к яхте я настолько обессилел, что пришлось лечь на воду спиной и несколько минут отдыхать, покачиваясь на волнах подобно вздувшемуся утопленнику и вызывая нехороший интерес со стороны чаек.

Теперь я мог более детально рассмотреть яхту, острую как штык стеньгу которой чуть не сшиб брюхом мой несчастный самолет. Я разглядел название, составленное из потускневших медных букв, – «Галс», потрепанный и закопченный флаг на корме, два пустых шезлонга на кормовой палубе под тентом и желтое полотенце, висящее на леере. Ни пассажиров, ни кого-либо из экипажа не было видно. Возможно, люди прятались от полуденного солнца в кают-компании. Я негромко крикнул и, превозмогая усталость, поплыл дальше, глядя на алый спасательный круг, как голодная собака смотрит на колечко колбасы.