Морские истребители - [4]
- Сам выискивай ошибки, не жди, когда они подстерегут тебя из-за угла, - любил повторять он.
Я рассказываю об этом человеке подробно потому, что с него началась вся моя судьба летчика. Он навсегда вселил в меня веру в то, что при желании каждый человек может добиться своей мечты, закалить свой характер, преодолеть ошибки и трудности.
Правда, в те годы мы менее всего думали о преодолении трудностей. Для нас было главным попасть на фронт. «Вот попадем на фронт, там и докажем, на что способны», - рассуждали курсанты. И никто тогда не мог даже представить, как все не просто в жизни, как часто мечты разбиваются, сталкиваясь с обстоятельствами, подчас самыми невероятными. Для меня лично путь на фронт и путь в небо мог бы закончиться еще в училище 24 сентября 1942 года.
Испытание на прочность
Был обычный летный день на аэродроме. Осеннее солнце с трудом пробивалось сквозь плотные облака. Тихо. Мне предстояло выполнить первый полет на свободный воздушный бой с командиром звена Кочетковым. И вдруг перед самым вылетом подул слабый ветерок с юга. Было принято решение сменить старт, то есть изменить направление взлета и посадки. Это привело к тому, что взлетная полоса стала короче. Кроме того, поверхность аэродрома в новом направлении была неровной, выступала «горбылем» где-то в середине и с уклоном в конце полосы. С таким направлением старта летали редко, и он считался наиболее сложным для нашего аэродрома.
При подготовке к полету на воздушный бой, помня советы инструктора, я плотно привязался поясными и плечевыми ремнями. Одновременно с ведущим запустил мотор и вырулил следом за ним для взлета по одному. Я наблюдал, как Кочетков при разбеге скрылся за бугром, как через несколько секунд опять появился в поле зрения, по уже в воздухе.
Пора и мне взлетать. Взглянув еще раз на ведущего, я передвинул сектор газа полностью вперед, самолет набрал скорость и оторвался от земли. Я потянулся левой рукой к крану уборки шасси, но в этот момент произошло что-то неожиданное и непонятное… Последнее, что запечатлело мое сознание, - какая-то темная стена слева, у козырька фонаря. А дальше… провал. Я ничего не почувствовал: ни удара, ни боли. Вмиг все остановилось и померкло.
Очнулся в ванне. Открыл глаза и увидел перед собой женщину в белом халате, она стояла, наклонившись, и что-то срезала ножницами с моей руки. Черная от масла и грязи рука кровоточила. Только одна мысль успела промелькнуть в моем сознании: «Где я?» А затем белый халат… потолок… поплыли, закружились, и я вновь провалился в небытие…
Второй раз открыл глаза и увидел потолок. Лежу на кровати. Правая рука и лицо забинтованы. И опять вопрос: «Где же я?» Попытался вспомнить что-нибудь о себе. Промелькнуло что-то отрывочное, далекое и не совсем реальное. Лето… Под Ленинградом, в деревне… Куда-то должен идти: то ли на озеро купаться, то ли в лес… Захотелось повернуться на бок. Сделал резкое движение, и опять все закрутилось…
Несколько раз на короткое время приходил в сознание, смутно видел девушку в белом халате и тут же куда-то проваливался. А однажды, и это уже не было призраком, я увидел перед собой военного, сидящего на табуретке возле койки. Напрягал память и пытался вспомнить, кто же этот капитан со шпалой в петлице? Почему он здесь? Почему он говорит, а я ничего не могу понять?
Такое состояние продолжалось двое суток. Сознание постепенно возвращалось. Наконец догадался, что нахожусь в госпитале, вспомнил, что я курсант, летчик, и осознал, что со мной случилась беда. Навестившие меня в госпитале товарищи рассказали все, как было.
После отрыва от земли мой «як» зацепил левым крылом за крышу дома, одиноко стоявшего на границе аэродрома и невидимого со старта. От сильного удара левая плоскость разрушилась, и самолет фактически с одним крылом и работающим мотором, вращаясь вокруг продольной оси, пролетел около сотни метров и в перевернутом положении врезался в землю правым крылом и носом.
Мотор после удара оторвался и по инерции, кувыркаясь, пролетел вперед более пятидесяти метров. Жертв по счастливой случайности не было. Отделался испугом и старик, который ехал на телеге по дороге. Увидев, что его догоняет какой-то предмет, он с криком пустил лошадь вскачь.
От самолета остался лишь искореженный фюзеляж без мотора и крыльев. Хвостовое оперение, фонарь кабины и фанерная обшивка «яка» разлетелись на мелкие части. Сохранились, по существу, только рама фюзеляжа из железных труб да кабина с приборной доской. Привязные ремни выдержали, не оборвались, и я повис на них головой вниз. Через несколько минут к месту падения самолета прибежали техники и курсанты, приподняли раму фюзеляжа, отрезали привязные ремни и извлекли меня из кабины без сознания. Лицо и руки были в крови, смешанной с землей и моторным маслом.
Все, кому довелось наблюдать за падением самолета, не верили тому, что я мог остаться живым. Но действительно случилось чудо: мое сердце билось. Некоторые утверждали, что спасли привязные ремни, пытались делать и другие предположения, и лишь потом, стало известно, что спасли меня случайные совпадения. Во-первых, уцелевшая плоскость крыла значительно смягчила удар о землю, во-вторых, в перевернутом положении кабина самолета оказалась над придорожной канавой. Не будь этой канавы, я бы, скорее всего, разбил голову. Ну и в-третьих, при ударе о землю мотор оторвался и улетел далеко вперед. Все ждали, что вытекающий из баков бензин вспыхнет, но, к счастью, этого не случилось. Не было мотора, не было и источника воспламенения.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.