Морские дьяволы - [10]

Вот уже шестые сутки сейчас он оставался на борту эсминца «Роуэл». На корабле в его распоряжении находились адмиральские апартаменты, имеющие собственную душевую, отдельную спальню и рабочий кабинет со встроенным в стену баром, где были даже крепкие спиртные напитки – недопустимая роскошь для любого члена команды, включая самого капитана. Трентон как генеральный инспектор центрального аппарата ЦРУ контролировал проведение ходовых испытаний суперсекретного подводного ракетоносца на морском полигоне у мыса Хаттерас. И от того заключения, которое он напишет об обеспечении безопасности ходовых испытаний, зависит дальнейшая служебная карьера командиров кораблей боевого охранения и подчиненных им офицеров. Поэтому командор Дженингс – командир эсминца «Роуэл» и давний знакомый Трентона – распорядился выделить капитану первого ранга лучшую на корабле каюту. Но произвести впечатление на генерального инспектора оказалось не так-то просто. Трентон привык к такому почтению, поэтому даже не поблагодарил своего старого друга…

Пройдя по пустующему в ночное время коридору, генеральный инспектор поднялся на капитанский мостик. Заметив вошедшего каперанга,[9] вахтенный офицер вытянулся по стойке «смирно» и по-военному четко отрапортовал. Трентон лишь вяло кивнул в ответ.

– Где сейчас находится «Атлант»? – спросил он.

– Слева от нас в десяти кабельтовых[10] всплыл под перископ для вентиляции отсеков.

– Какова подводная обстановка? Гостей поблизости нет? – уточнил Трентон, имея в виду российскую подводную лодку, двое суток назад пытавшуюся проникнуть в район ходовых испытаний.

– Нет, сэр! Гидроакустический горизонт чист, – уверенно доложил вахтенный офицер.

Его уверенность основывалась на регулярных сообщениях технических постов слежения, поступающих на капитанский мостик каждые полчаса. Последний доклад, принятый вахтенным офицером всего несколько минут назад, свидетельствовал о том, что в радиусе нескольких десятков миль от места стоянки эсминца, помимо всплывшего до перископной глубины «Атланта» и двух фрегатов из состава боевого охранения, нет ни одной крупной или малоразмерной цели.

– Вы не знаете, отчего у меня бессонница? – неожиданно для вахтенного офицера вдруг спросил Трентон. – Может быть, это как-то связано с полнолунием?

– Не могу знать, сэр.

По твердому убеждению вахтенного офицера, у занятого службой моряка бессонницы просто не могло быть. Его собственный глубокий сон являлся этому отличным доказательством. Однако, чтобы не навлечь на себя гнев проверяющего, вахтенный офицер ограничился неопределенным ответом.

Трентон вздохнул и, оставив капитанский мостик, направился в радиорубку. Ночью смену там нес один из двух радистов. При появлении генерального инспектора он, как ранее и вахтенный офицер, вытянулся по стойке «смирно».

– Для меня есть сообщения?

– Никак нет, сэр!

Пропустив мимо ушей ответ радиста, Трентон принялся перебирать бланки полученных радиограмм. Внезапно черты его лица заострились, а взгляд впился в отпечатанный на одном из бланков текст.

– Вы что себе позволяете?! – Генеральный инспектор гневно взглянул на радиста. – Я же ясно приказал: все важные сообщения докладывать мне немедленно в любое время суток! – Трентон сунул под нос радиста бланк только что прочитанной телеграммы.

– Но, – растерянно произнес радист, снова прочитав полученную три часа назад телеграмму. – Это же не об «Атланте». Я посчитал, что сообщение не столь важно, чтобы беспокоить вас среди ночи.

– Ах это вы так посчитали! – взорвался Трентон. – Америка тратит миллиарды долларов на систему спутникового наблюдения за подводными лодками наших противников – и ради чего?! Чтобы вы, лейтенант, попросту игнорировали данные космической разведки?! Вы приняли сообщение о том, что российская АПЛ «Барс», следившая за ходом испытаний «Атланта», всплыла в нейтральных водах в надводное положение и осуществила прием груза, доставленного российским гидросамолетом, и посчитали это недостаточно важным?!

– Да, но это произошло более чем в четырехстах милях от испытательного полигона, – попробовал оправдаться радист.

– Прежде всего вы должны были обратить внимание на то, когда это произошло! – продолжал негодовать Трентон. – Двадцать девять часов назад российская подводная лодка приняла на борт дополнительное оборудование! Двадцать девять! – еще раз повторил он. – Этого вполне достаточно, чтобы скрытно вернуться к нашему морскому полигону и задействовать доставленную шпионскую аппаратуру для наблюдения за «Атлантом».

В поступившей радиограмме ничего не говорилось о назначении принятого российской подлодкой груза. Но радист не решился оспаривать мнение одного из руководителей ЦРУ и выдал единственно верную в его положении фразу:

– Да, сэр! С моей стороны такого больше не повторится!

Как это часто бывает, признание подчиненным собственных ошибок в какой-то мере успокоило разъяренного инспектора. Уже более спокойным голосом Трентон приказал:

– Запросите в штабе ВМС от моего имени сведения о дальнейшем маршруте российской подлодки и немедленно доложите мне. Я буду на капитанском мостике.