Морские дьяволы - [7]

На этой стадии второй мировой войны масса срочных дел требовала моего пристального внимания, но ни одно из них не было таким срочным и таким обескураживающим, как необходимость замены или улучшения несовершенных торпед, которые находились на вооружении флота. Случай с Мортоном был не единичным.

Из месяца в месяц наши подводные лодки, на которых воевали сотни энергичных молодых американских парней, проходили тысячи миль лишь для того, чтобы атаковать бдительного и беспощадного врага недействующим оружием. Выпускаемые подводными лодками торпеды плохо держали глубину и проходили под целью, не причиняя ей никакого вреда; они не выдерживали заданного направления, что способствовало обнаружению подводной лодки, которая немедленно уничтожалась; торпеды взрывались на безопасной для цели дистанции и, наконец, — что было хуже всего, — попадая в корабли противника, не взрывались, а отскакивали от бортов, как бильярдные шары.

Перед войной парогазовая торпеда марки «14» использовалась для торпедных атак с учебными целями и прекрасно отвечала своему назначению, но когда зарядное отделение торпеды заполнили 300 килограммами тротила и снарядили ее ненадежным магнитным взрывателем, от которого немцы и англичане давно отказались, она перестала действовать. Мы, непосредственные участники боевых действий, приложили немало усилий, чтобы устранить дефекты торпеды. Адмирал Нимиц разрешил не пользоваться магнитным взрывателем, но тогда торпеды вообще перестали взрываться.

Чтобы установить действительную причину отказа торпед, мы провели испытательные боевые стрельбы по подводным скалам на острове Гавайи и пришли к выводу: виною всему является ударник. Мастерские на базе подводных лодок в Пирл-Харборе начали срочно выпускать новые ударники еще до того, как была получена радиограмма от Маша Мортона. Первым толчком к проведению испытаний торпед послужила крупная неудача, постигшая 24 июля подводную лодку «Тиноса», у которой не взорвалась ни одна из выпущенных ею 11 торпед. Испытания должны были раз и навсегда разрешить мучившую нас проблему и возвратить торпеде марки «14» почетное место в ряду других видов оружия подводных лодок.

Для членов экипажа подводной лодки, добровольно заключивших себя в свой подводный гроб, нет на свете более сладкой музыки, чем взрыв 300 килограммов тротила торпеды, врезавшейся в борт вражеского корабля. Весной 1943 года в беседе с контр-адмиралом Блэнди, начальником артиллерийского управления морского министерства в Вашингтоне, я заявил: «В нашей профессии получаешь наибольшее удовлетворение, когда слышишь взрыв торпеды, посланной в борт вражеского корабля. И, наоборот, ничто не наводит такого уныния, как гробовая тишина после выстрела точно направленной торпеды. Проходят мучительные секунды, потом минуты, подводникам кажется, что миновала уже целая вечность, а взрыва все нет и нет».

До этого разговора я встретился в Вашингтоне с группой офицеров-подводников, служивших в морском министерстве. Помню, я сказал им: «Если артиллерийское управление не может дать нам торпед, которые попадают в цель и взрываются, или палубное артиллерийское орудие, которое было бы побольше детского пистолета, то, ради бога, попросите кораблестроительное управление сконструировать хоть какой-нибудь крюк, чтобы им можно было отдирать обшивку с кораблей противника!»

И надо сказать, что я не слишком преувеличивал: такие люди, как Мортон и ему подобные, бросились бы и на линейный корабль с ручными гранатами, если бы это потребовалось.

Дадли Мортон родился в 1908 году в штате Кентукки. В 1930 году он был направлен из Майами, штат Флорида, в военно-морское училище в Аннаполисе. Низкий спокойный голос Мортона и неторопливая речь с южным выговором совершенно не соответствовали его энергичной и нервной натуре. Товарищи по училищу воздерживались называть его Дадом, так как это означает по-английски пустой, никчемный, а в характере Мортона не было ничего, что оправдывало бы это имя. Мортона стали называть Машем (по-английски — мягким) за его мягкую медлительную речь. Но мягкость была только в голосе Мортона. По природе своей это был боец, и притом боец самого решительного типа, с холодной головой вступающий в смертельную схватку. Мне довелось видеть Маша только мельком в австралийском порту Брисбен, прежде чем я познакомился с ним.

Худощавый, немного выше среднего роста, он выглядел моложе своих лет, в нем было даже что-то мальчишеское. Рубашка цвета хаки с открытым воротом и закатанными по локоть рукавами обнажала руки с крепкими мускулами, развившимися еще в курсантские дни, когда Маш увлекался такими мужественными видами спорта, как бокс и борьба, и слыл отличным футболистом. Если воспользоваться терминологией скульптора, то можно сказать, что у Мортона было квадратное лицо, твердые линии рта и задорно выдвинутый вперед подбородок. Проницательные черные глаза, глубоко запавшие под густыми черными бровями, пронизывали собеседника насквозь, хотя во взгляде Мортона не было ничего вызывающего или враждебного. Это был добродушный человек, обладавший большим чувством юмора, хорошими организаторскими способностями и уменьем распределять обязанности в соответствии с наклонностями и возможностями каждого из подчиненных ему людей. Последнее качество сделало его первоклассным командиром и позволило ему получить звание капитана 3 ранга в возрасте 35 лет.