Морские драмы Второй мировой - [15]

Еще один английский историк так характеризует итоги рейда Прина: «Это было больше, чем победа. Дениц предполагал, что если атака Прина будет успешной, английский флот уйдет на другие стоянки, и будет находиться там, пока Скапа-Флоу не станет более безопасной базой. Еще до этого рейда, Дениц приказал своим лодкам расставить мины в трех наиболее вероятных убежищах — Лох-Эве, Фирт-оф-Форт и Фирт-оф-Клайд. Предчувствие Деница оказалось верным лишь частично, так как англичане начали действовать раньше, чем он ожидал. К 10 октября, то есть еще до успешной атаки Прина, английский флот оставил Скапа-Флоу, действительно опасаясь, что гавань не была надежно защищена от нападения подводных лодок противника. Там остались только “Ройал Оук”, “Пегас” и несколько вспомогательных судов. Другие корабли направили прямо в ловушки Деница. От немецких мин серьезно пострадал новый английский крейсер в Фирт-оф-Форт и линкор “Нельсон” у входа в Лох-Эве».

В ночных событиях 14 октября есть еще одна удивительная деталь. Дело в том, что на Скапа-Флоу боевая тревога не была объявлена не только после первого взрыва на линкоре, что уже непонятно, но и после второго, когда обреченный корабль уже валился на борт, — это вообще невероятно! Почему это произошло, остается только догадываться. Английские источники хранят о причинах столь вопиющей безалаберности командования главной базы своего флота дружное молчание. Именно это позволило Прину спокойно выбраться из лабиринта проливов на чистую воду. В открытом море уже его прикрывали развернутые предусмотрительным Деницем две подводные лодки. Теперь U-47 была почти в полной безопасности. Гремя дизелями, лодка мчалась домой.

Меж тем Киль готовился к встрече U-47. Стоявшие на рейде корабли подняли флаги расцвечивания. Перед самым входом в бухту старший офицер лодки Энгенбельт Эндрас нарисовал на ее рубке мчащегося разъяренного быка, из ноздрей которого во все стороны пышет огонь. Этот знак, названный экипажем «пыхтящий бык», станет с этого момента отличительным знаком U-47. А вскоре и Прину командиры других лодок дадут шутливое, но вполне почетное прозвище: Бык Скапа-Флоу.

На берегу подхода лодки-победительницы ждали огромные толпы народа. Когда же показалась сама субмарина, команды стоящих на рейде кораблей встретили ее настоящим ревом восторга.

Немецкий биограф Прина так описывает чествование командира и экипажа подводной лодки после ее возвращения в базу: «Когда U-47 в сопровождении двух эсминцев вошла в Вильгельмсхафенн, ее встречали ликующая толпа, оркестр и делегация очень важных персон, возглавляемая гросс-адмиралом Редером, который поднялся на борт лодки и пожал руку каждому моряку (что было для него весьма нетипично). Он вручил каждому Железный крест 2-го класса. Командиру же был вручен Железный крест 1-й степени. Прин должен был лично доложить фюреру о ходе операции. В полдень в Вильгельмсхафене матросов и офицеров U-47 уже ждали FW 200 и Ju.52 —личные самолеты Гитлера, доставившие весь экипаж U-47 в Берлин. Когда на следующий день они приземлились в Темпельсхофе, все улицы по пути от аэродрома до Кайзерхоф-отеля были забиты толпой, оравшей: “Мы хотим Прина! “» Гитлер принял их в рейхсканцелярии и наградил Прина еще и Рыцарским крестом. Подобной награды за совершенный подвиг был удостоен лишь кайзеровский подводный ас Отто Ведиген, который в 1914 году в течение какого-то получаса отправил на дно три британских броненосных крейсера, а Прин стал первым из немецких офицеров, получивших эту награду во Второй мировой.

Вечером в Винтергартер Театре моряков принимал Геббельс. Пропагандистская машина рейха уже начала создавать из Прина образ национального героя и всеобщего любимца. Все газеты запестрели статьями о «подводных рыцарях», «корсарах глубин» и «морских львах рейха». На все лады превозносилась отвага и мужество командира подводной лодки.

Подводники тем временем прошлись по ночным клубам, где в их честь на этот вечер был отменен запрет на танцы. Главные торжества были организованы в ресторане «Кайзер», где под звуки модного тогда среди подводников фокстрота «Гольфстрим» произносились тосты и бились об пол на счастье и удачу хрустальные фужеры.

Гюнтер Прин стал кумиром рейха. Геббельс во всеуслышание объявил еще вчера никому не известного капитан-лейтенанта новым Зигфридом. Не было ни одной деревенской школы, где бы отныне на стене не красовался портрет нового героя. Но внезапная слава, если верить немецким источникам, смущала Прина. Письма от женщин, приходившие мешками, он первое время просто выбрасывал, не читая, говоря, что он не кинозвезда. Однако по прошествии времени он все же изменил этому правилу и чтение писем с изъявлениями любви стало для него настоящим хобби. Теперь уже, уходя в очередной раз в море, он всегда брал с собой их по несколько мешков.

— Это развлекает меня в свободные минуты! — говорил Прин друзьям, когда те посмеивались над ним за столь необычный вид отдыха.

Известность на первых порах нисколько не повлияла и на отношение Прина к своим соратникам, он, как и прежде, любил выпить пива и поболтать со старыми друзьями. По свидетельству знавших его, Прин обладал и неплохим чувством юмора. Но при этом, по воспоминаниям коллег-офицеров, на службе «новый Зигфрид» преображался. Он и его офицеры беспощадно выговаривали подчиненным за малейшую ошибку. На борту U-47 всегда царила самая железная дисциплина, а боевой дух экипажа был всегда на редкость высок. При этом ряд авторов отмечает, что команда не слишком любила Прина за его суровость и предельную требовательность. Его ценили, его уважали, но его одновременно боялись, и уж ни в коем случае не обожали.