Морские досуги №7 (Женские) - [18]
Льды, оказывается, бывают разными. Некоторые виды я запомнила. «Шульга», наверное, все знают, это такое ледяное крошево. «Сало» – это круглые такие льдинки на поверхности моря, напоминающие кружочки жира в тарелке с остывшим супом, крупные круглые льдины называются блинки, примерзший к берегу лед – припой. Сплошной лед образует ледяные поля, многолетние ледяные поля – это паковый лед. Встречаются и отдельные льдины, вертикально вставшие, как на дыбы, и вмерзшие в ледяные поля, они называются ропаками, а если таких льдин много, то это торосы, которые ледокол, должен читать ледовую обстановку, как книгу, прокладывать и менять курс в соответствие с этой обстановкой, иначе ему с Арктикой не справиться. Толстый лед ледокол не режет, он наползает на него и своей массой давит, ломает и раздвигает собой льдины. Образуется полынья. Пока льды не сомкнутся снова, по этой полынье должен успеть пройти караван. А если не успевает, ледоколу приходится возвращаться и обкалывать лед вокруг судов. Как рассчитать скорость, как понять, где какой лед, какую дистанцию надо держать судам? Задачи со многими неизвестными, от решения которых часто зависит безопасность людей. Стоит каравану остановиться, и льдины, как живые фантастические существа, начинают наползать на борт судна со скрежетом и скрипом, отвоевывая для себя сантиметр за сантиметром, уменьшая устойчивость судна, угрожая перевернуть его, так как начинается обледенение. Это действует еще и на психику людей, заставляет даже самых мужественных испытывать страх. Надо еще представить себе, что судно – не автомобиль, его не остановить нажатием на тормоз. Труднее всего приходится тому транспорту, который идет сразу за ледоколом. От опыта и реакции штурмана и рулевого часто зависит очень многое.
«В начале октября 1983 года в Восточном секторе Арктики сложилась чрезвычайно тяжелая ледовая обстановка, грозившая сорвать обеспечение обширного района материально-техническими ресурсами и продовольствием и вызвать зимовку большой группы транспортных судов. Участие атомных ледоколов в проводке судов в этом районе позволило успешно справиться со своевременной доставкой народно-хозяйственных грузов». – Это цитата из книги «Советские атомные ледоколы», Москва В/О «Мортехинформреклама» 1988.
Я приехала к мужу в Мурманск после очередного его рейса Мурманск – Певек – Мурманск. Стоянка была короткой. Им предстояло еще сходить в Дудинку, а потом уже можно было надеяться на отпуск.
Муж пошел по делам в пароходство, а я в свой любимый «Океан». Надо же привезти домой рыбы. А какой рыбы там только не было! Нам очень нравилась рыба капитан, клыкач, палтус, треска горячего копчения. Но больше всего мы любили мойву холодного копчения. Я встала в очередь. А как же в то время без очереди? Передо мной стояли двое молодых ребят. Они меня не видели, а я узнала одного из них. Это был молодой матрос с нашего теплохода. Он что-то эмоционально рассказывал своему приятелю. Я невольно прислушалась, речь шла о последнем их рейсе в Певек. Ну разве можно побороть любопытство? А матрос тем временем продолжал:
– Такой этот рейс был тяжелый, ты не представляешь! Лед старый, лежалый, ломается плохо, льдины весь борт обшкрябали, без ледокола мы бы с места не сдвинулись. Только встанем, лед так и ползет на палубу. В этот раз нас «Арктика» вела. Наш теплоход шел сразу за ней, первым в караване. Знаешь, как это, идти сразу за ледоколом? Тут главное: правильную дистанцию держать и не дергаться. Дошли уже до Карского моря, медленно двигаемся. Мишек зато на льдине соседней видели, ведро со сгущенкой им спускали. Они обожают сгущенку и не боятся. Но устали все ужасно. Все время в напряге.
Меня как-то тоже рулевым поставили. Капитан сказал: «Пусть привыкает». Ледокол же не просто идет, он курс все время меняет в зависимости от того, какой перед ним лед, не расслабишься. Вот стоим со старпомом вахту. Идем потихоньку за ледоколом. Он вползает на лед, наваливается на него корпусом, ломает его и раздвигает своими бортами, получается чистая вода и мы по ней, пока льдины расходятся, идем, а за нами уже остальные суда на каком-то расстоянии. И далеко нельзя друг от друга, и близко – опасно. И вдруг «Арктика» заползает на льдину, а та не ломается и не ломается. А мы на нее идем. Ее корпус начинает уже крениться и заваливаться на бок. И этот домина полулежачий надвигается на нас. Ни свернуть, ни затормозить! Мне показалось тогда, что еще минута: и мы налетим на ледокол, а судно, идущее сзади, на нас. Все, конец! Не знаю, что такое на меня нашло. Я штурвал бросил, закрыл голову руками и сполз вниз, все равно сейчас все погибнем, даже не подумал, что может случиться с неуправляемым судном. Его же могло развернуть поперек, и льды сжали бы его и смяли в лепешку. На меня просто ужас какой-то накатил. Слышу только, что старпом что-то скомандовал, наверное, в машину. Прошло какое- то время. Я открываю глаза. Мы живы, все спокойно. Старпом у штурвала стоит. «Арктика» расколола лед и идет дальше. Прихожу в себя. Ну, думаю, сейчас меня старпом убьет, и это был мой последний рейс. А он усмехнулся и говорит:
