Морские досуги №5 - [26]
Да мне же и делать. Это не пароходство, и не военный флот, где на каждый клапан по человеку. Вперёд, и с песнями. А фильмы матросы посмотрят. У них на выгрузке, наоборот, полегче жизнь. Многие тальманами работают, груз считают, кто у нас, кто на базе. Остальные в трюме в валенках бегают, паки с рыбой таскают. Работа артельная, весёлая, чистая. После рыбцеха — чистый отдых, физкультура. Восемь часов отработал, и в кино. А я — двадцать, и доползти бы до койки. Эх, работал в пароходстве, счастья своего не ценил. Да что уж теперь ныть, всё равно никто не пожалеет.
Специально так подробно всё описал, чтобы народ представление имел, а то многие завидуют таким «приключениям». Получается, что переход в порт, то, что для моряков торгового флота — тяжёлая работа, у рыбаков вообще за труд не считается. Кончается промысел, устроили праздник, который почему-то называли «днём урожая», а дальше — переход, отдых, майский день, именины сердца. Судно идёт в порт.
А в порту стоим всего два дня. Редко, кто выйдет в город дважды, весь экипаж разделён на две части, каждая часть — на группы по три, а чаще — по четыре человека. Старший группы — офицер.
Выходим в город. Токарь предлагает начать праздник, выпив по стаканчику винца «на горке», у знакомого бармена. Куда спешить? Весь день впереди. Времени хватит, чтобы «отовариться», а под вечер потешить свою душу, посидеть где-нибудь полдня в уютном ресторанчике с видом на море. Музыку послушать, на девушек посмотреть.
Молодой матрос, конечно, должен купить джинсы. Обязательно. И, естественно, двухкассетник, и фирменные кассеты. Ну, и подарки, маме, папе, любимой девушке.
Опытный моторист давно подсчитал, сколько метров люрекса он возьмёт в подарок среднеазиатским модницам. Теперь ему нужно найти себе туфли сорок пятого размера и кое-что жене, такой-же гренадёрше. И пивка попить, как без этого.
И все тянут меня в разные стороны, а я должен или разорваться на три части и плюнуть на собственные нужды, или забить на все обязанности командира группы, рискуя опять же свеженькой своей визой и характеристикой за рейс. И тут из-за угла вываливается хорошо подпитый доктор, Аркашка, мой дружок по преферансу. Господи, и когда успел? Впервые в жизни в иностранном порту, и на бровях. Группа помполита, между прочим! Как же так? А он куда смотрел? Аркашка в голос кричит:
— Ну! И где тут эти, которые мне Солженицына должны подсовывать? Я уже и сумку купил.
Бортников Михаил Иванович
Родился в 1945 в Одессе, где и живу до сих пор. После окончания ОВИМУ(ныне ОГМУ), работал на судах Черноморского пароходства, Черноморского рыбо-промышленного объединения "Антарктика, с 1993 года
— старший механик иностранных торговых судов. С 2015 года занимаюсь литературной деятельностью, публикую свои произведения на сайте https://www. proza. ru/avtor/oldmike
Сергей Воробьёв
На Джорджес-Банке (Рассказ тралмастера)
В начале восьмидесятых брали мы окуня на Джорджес-банке. Место рыбное и, соответственно, денежное. Недаром американцы вскоре включили его в свою экономическую зону, и путь туда нам был уже заказан. В хорошую погоду, особенно ночью, в тех местах можно невооружённым глазом наблюдать Нью-Йорк, прозванный почему-то одним известным писателем городом жёлтого дьявола. За что он так не любил этот город? Не знаю. Не был там никогда. Но, честно говоря, и не собираюсь. Большие города — это сплошной геморрой.
Работали мы осенью, огни Лонг-Айленда подмигивали нам с горизонта, приподнимая густую темень своим электрическим ореолом — светом, идущим от земли. Так светятся гнилушки в ночи — нехорошо и тревожно, как из преисподней. Окунь шёл нагуленный, жирный. Со столов не сходил. Уж на что я равнодушен к рыбе, и то нет-нет, да откушаю добываемый нами продукт. Как-то в ночь взяли мы на борт хороший трал, тонн на сорок. Часть «слили» в бункер, а часть пришлось на промпалубе оставить. Рыбоделам — пахать да пахать. Пока мои «архаровцы» трал подлатывали, я рыбу по «карманам» 1) стал расталкивать и натолкнулся на башмак. Он мне прямо под «самолёт» 2) попался. Взял я его в руки и был, честно вам доложу, удивлён.
Ботинок этот оказался добротнейшим, из хорошей тиснёной кожи, почти новым и, что самое поразительное, моего размера. Я даже померил его для большей убедительности. Ну, в самый раз. Как на меня шит. Подошва толстая, каучуковая, при ходьбе пружинит. Не ботинок, а сплошное удовольствие. Наверняка, из дорогих. Жаль, что второго в трале не оказалось. Я уж и рыбоделов предупредил, что если на конвейере ботинок попадётся, чтоб не шкерили, 3) а мне отдали.
Конечно же, второй ботинок не нашли. Просто-напросто не было его в том подъёме. Кто-то посоветовал мне оставить пока обувку, вдруг пара ему попадётся. Чем чёрт не шутит: затралили один, может, зацепим и другой. Поэтому находку свою выбрасывать не стал. Приберёг.
Месяц работали мы в том районе. Но, кроме окуня и небольшого прилова в виде мелочи всякой несортовой, ничего примечательного не попадалось. Я уж и забыл о том ботинке. Случайно натолкнулся на него в своей каптёрке, когда «шмон» наводил, приборку, то бишь. И, конечно же, без всякого сожаления выкинул его за борт. Смешно ведь искать иголку в стоге сена или ботинок в океане. Тем паче, что ботинки в косяках не плавают, а на дне отлёживаются, поди — соскреби его оттуда. Штурмана стараются тралом по дну не шкрябать, иначе сеть можно в клочья изорвать. Потом штопай её всей бригадой сутки напролёт. А рыбка-то в это время гуляет невыловленная, и пай больше не становится, а совсем даже наоборот. Мы же в море не за романтикой ходим, а заработать семье на пропитание, да детишкам на молочишко. Такой вот расклад. Попаши восемь часов на ветру и холоде в резину облачённый, не до романтики будет. И так шесть месяцев подряд без продыху: восемь через восемь, восемь через восемь. Ни выходных тебе, ни праздников. А только одна пахота. Каторжане так не пашут. Правда, им и денег не платят. А у нас, бывало, при хорошей рыбалке и по полторы тыщи на пай выходило. Но это когда капитан грамотный попадётся. К таким капитанам в рейс очередь стоит. Однако, на Джорджес-банке только дурак без улова остаётся. Там можно и с плохим капитаном затариться по самые уши.
