Морские досуги №4 - [7]

Александр Иванович в очередной раз вышел на крыло мостика, точнее не вышел, а протащился до леерных ограждений, хватаясь за ограждение и конструкции. Он вздохнул морской холодный воздух, еще раз огляделся по сторонам. Вокруг кипело и свистело, ухало и бурлило море Он тем же путем, хватаясь и цепляясь за леера и входную дверь, прополз на мостик и переместился к главной рубочной стойке, ухватившись одной рукой за её леера, он опять посмотрел на судовой кренометр — крен достиг двадцати шести градусов. Судно при каждом колебании надолго задерживалось в крайнем положении, период качки определить было просто уже невозможно. Александр Иванович всем своим нутром ясно почувствовал, что именно сейчас и надо давать команду: «промедление смерти подобно». Он обратился к вахтенному второму помощнику и матросу Сергею:

— Так ребята, быстро на шлюпочную палубу, помните, какой ваш спасательный плот? Помните, молодцы.

— А, вы? — в один голос закричали помощник и матрос.

— Вы слышите, что я вам сказал, быстро на шлюпочную палубу к своему плоту.

Затем он вызвал машинное отделение:

— Петрович, ты уже один в машине? Да? Пора. Давай на шлюпочную палубу.

Держась одной рукой за леерное ограждение рубочной тумбы, Александр Иванович другой рукой начал давить кнопку внутренней судовой сигнализации. Он давил эту кнопку до тех пор, пока команда, уже давно готовая к активным действиям и находящаяся в надстройке, не услышала сигнал, состоящий из семи коротких и одного продолжительного сигнала. Затем они услышали голос капитана по судовой громкоговорящей трансляции:

— Объявляется боевая шлюпочная тревога. Команде оставить судно.

Он машинально отметил и удивился тому, что на судне до сих пор работает даже внутрисудовая связь, которая и в обычных условиях в последнее время требовала постоянного контроля начальника радиостанции.

Команда, поддерживая и помогая друг другу, начала быстро продвигаться на шлюпочную палубу, обдуваемую мощными порывами ветра. Капитан в это время давил уже совершенно другую кнопку, — кнопку подачи в эфир сигнала бедствия с заложенными заранее координатами места трагедии, этот сигнал должны были принять десятки судов.

9

Александр Иванович опять пробрался на крыло мостика. Обдуваемый крепким соленым ветром, он отчетливо видел сквозь стену брызг и дождя, как началась эвакуация команды на спасательные плоты, он видел, как сажали на плот растрепанную буфетчицу Оксану: «Вот уж эти женщины, все они чувствуют наперед», как, похоже, в последний момент до практиканта все же дошло, в какой опасной ситуации находится экипаж, как он, с вытаращинными глазами, пытался судорожно ухватиться за спасательный конец. Он выдел, как плоты сразу же стало волной разбрасывать в разные стороны, быстро унося их от борта судна, уже ушедшего под воду. Ему махали руками, он видел, как старший помощник тянул время и пытался удержать последний плот у борта.

10

Капитан Дроздов все просчитал заранее и даже то, что в этой сложившейся ситуации он уже не будет спешить. Волны все наседали, и судно, как раненый зверь, уставший бороться со своими преследователями, окончательно потеряло остойчивость и все стремительнее начало заваливаться на левый борт. Капитан успел вскарабкаться по уходящей из-под ног палубе в ходовую рубку теплохода и плотно закрыть за собой дверь. «Вот и все. Люди на плотах, и есть надежда на их спасение», — было последней мыслью капитана.

Прощание старого парохода (на ремонт)

Большое видится издалека.

В итоге время все решает.

За бортом океан, а пока

штурман курсы и мили считает.

Отпустите, отпустите друзья.

С пониманием разлуки считайтесь.

Надо ехать домой, дорогие моря

Вы поймите меня, постарайтесь.

Я отдал вам свой срок,

избегая циклоны и мели.

Не пора ли встать в док

и швартовки, ах как надоели.

Острова и заливы, ледяные поля,

с экипажем уже попрощался.

Не зовите вы больше меня,

я и так очень долго скитался.

Ухожу я земные проблемы решать.

На море с берега смотреть не запретишь

и буду постоянно вспоминать

валы большие или гладь и тишь.

Я, конечно, вернусь, дорогие моря,

оторваться от вас не сумею.

Я моряк, это доля моя

и единственное, что я умею.

Большое видится издалека,

Время счет ведут машины обороты.

За бортом океан, а пока

У механиков — ремонтные работы.

Чурин Михаил Юрьевич

В 1979 году закончил судоводительский факультет ГИИВТа (ныне Волжский государственный университет водного транспорта) по специальность «морское судовождение». После службы в армии пришел в Беломорско-Онежское пароходство. Преподавал на кафедре судовождения и безопасности судоходства ГИИВТа. В 1991 году пришел в Волжское пароходство на суда загранплавания, а еще через год получил диплом капитана дальнего плавания. Через десять лет перешел в частную компанию, где трудился семь лет капитаном на одном и том же судне под флагом Мальты. В настоящее время работает в Нижнем Новгороде деканом факультета судовождения, защитил кандидатскую работу, получил ученое звание доцента.

https://www.litres.ru/mihail-churin/

Сергей Литовкин

Гардемарины

Командир сильно раздосадован. Об этом свидетельствует покрасневшее лицо, с которым он предстал перед курсантским строем. Сколько лет уж миновало, но совершенно явственно ощущаю свою принадлежность к сообществу из сотни молодых балбесов, вытянувшемуся двумя шеренгами в длинном коридоре второго этажа учебного корпуса училища.