Морские были - [141]

По точным подсчётам штурмана «Св. Анна» пересекала то место, где должна была находиться Земля Петерманна.

А земля короля Оскара? Её очертания были указаны северо-восточнее острова Рудольфа. На новейшей карте, которая была у Альбанова, и эта суша занимала обширное пространство. Путь к мысу Флоры, намеченный штурманом, лежал именно через Землю короля Оскара. Однако теперь Альбанова тревожили сомнения: а вдруг и этой земли не существует? Тогда отряду надо будет пройти до мыса Флоры по дрейфующим льдам очень большое расстояние. Беда в том, что каждый день и каждый час «Св. Анну» все дальше относило на север. С девятого по четырнадцатое апреля после ряда поворотов то к западу, то к востоку судно устремилось прямо к полюсу и шло почти по 60-му меридиану. В разговорах с матросами, которые решили идти вместе с ним, Валериан Иванович не скрывал, насколько серьёзным может оказаться положение отряда.

— Может случиться, — говорил он, — что мы будем стремиться на юг, а льды будут относить нас на север. А льды ведь не утомляются, не устают…

Невесёлое раздумье и в час прощального обеда отвлекало Альбанова от участия в сдержанном, негромком разговоре моряков. Он не расслышал, когда старший рулевой Максимов обратился к нему с каким-то вопросом. Но Максимов присел рядом и повторил совсем тихо:

— Может быть, вы передумаете. Валериан Иванович? Очень уж большой риск…

Альбанов не понял.

— Ты это о чем?

— О вашем предстоящем походе…

— Что значит «передумаете»? — удивился штурман, и голос его прозвучал строго: — Нет, никогда!..

Но вот с бокалом в руке из-за стола поднялся, улыбаясь, лейтенант Брусилов. Нервный тик дёргал его щеку, и улыбка выглядела насильственной, напряжённой.

— Я от всей души желаю уходящим, — сказал Брусилов, — счастливого пути. Некоторые думают, будто положение их может оказаться очень трудным и сложным. Это не так. Земля короля Оскара отсюда совсем недалеко — три, от силы, четыре дня пути. Дальше — Земля Александры. А уж оттуда до мыса Флоры — просто рукой подать. Если бы замысел бывшего штурмана «Св. Анны» господина Альбанова выглядел безрассудно, я не разрешил бы ему и его спутникам оставить корабль. Но через четверо суток они станут на твёрдую землю. Они берут с собой двухмесячный запас продовольствия. Это слишком много! Но я дал и на это согласие, чтобы гарантировать отряд от всяких возможных случайностей. Нам, остающимся, будет значительно труднее. Однако мы люди не робкого десятка и смело смотрим вперёд. Итак, счастливого пути, друзья по несчастью!

Все же было что-то глубоко трогательное в минутах прощального обеда. Не только служба связывала этих людей, — в них прочно жило чувство семьи, чувство трудового братства.

Надолго запомнилась Альбанову минута, когда, в последний раз осмотрев свою каюту, окинув взглядом родной корабль, медленно сошёл он по трапу, к своему отряду.

Люди стояли на льду нестройной шеренгой, одетые в меховые куртки, в тёплых шапках и высоких сапогах, с лыжными палками в руках, с лямками, перекинутыми через плечи. Длинной вереницей выстроилось на снегу пять каяков, — лёгких лодок, поставленных на сани. И эти лодки, и сани, — все было сделано руками матросов в трюме корабля, при свете коптилок.

— Прощай, «Анна», — негромко вымолвил Альбанов, снимая шапку.

Матросы из его отряда и все провожающие тоже сняли шапки.

— Ну, в путь! — скомандовал штурман.

Набросив на плечи лямки, матросы с трудом сдвинули сани с места. Вереница каяков медленно поплыла среди льдов.

Ни одного человека не осталось на корабле, — все провожали уходивших, помогая им тащить каяки, нагруженные снаряжением и провизией. Узкие полозья нарт глубоко врезались в снег, и нелегко было продвигаться по высоким сугробам даже теперь, когда в каждой «упряжке» было по пять-шесть человек. Альбанову невольно подумалось: а что же будет дальше, после того как провожающие возвратятся?

Уже через полчаса передовой каяк остановился. Люди задыхались. Альбанов оглянулся на корабль. Силуэт «Св. Анны» чернел совсем близко, на расстоянии каких-нибудь полкилометра. Здесь начинались первые торосы: вздыбленные глыбы льда бесконечной грядой протянулись с востока на запад. Произошла первая поломка: лопнули полозья передовой нарты…

— Этак до Земли Оскара мы ни одной щепки не донесём, — проговорил матрос Губанок.

— Лишь бы сама она была, Земля Оскара, — отозвался Альбанов. — Землю Петерманна мы уже закрыли.

Кто-то предложил возвратиться за починочными материалами на корабль, но штурман спросил насмешливо:

— А если где-нибудь на острове Рудольфа поломка случится? Снова прикажешь возвращаться?

Поломку починили на месте и двинулись дальше. Силуэт «Св. Анны» вскоре скрылся за торосами. Ветер переменился. Начиналась метель… В брезентовой палатке, едва вместившей весь экипаж корабля, присаживаясь в огоньку, Брусилов что-то шепнул судовому буфетчику. Тот быстро раскрыл свою сумку и, ко всеобщему удивлению, достал из неё бутылку шампанского и несколько плиток шоколада.

— Откуда это, Георгий Львович? — изумился Альбанов, тронутый такой неожиданной и в последнее время совершенно необычной добротой Брусилова.