Морская пена - [32]

- А ты уверена, что мне позволят взлететь?

Она даже не пошевельнулась, только чуть прищурила глаза - но Вирайя сразу понял, на чем основана уверенность Савитри.

Они допили вино из бокалов, одновременно встали и вышли из-за стола навстречу друг другу.

- Все-таки ты, пожалуйста... подожди хотя бы до полуночи. Чтобы потом, когда-нибудь... если я уже не буду под защитой... твой отлет не связали с моим приходом к тебе сегодня. Хорошо?

Глаза ее увлажнились. Руки слегка согнулись в локтях, словно Священная хотела и не решалась раскрыть объятия. Вирайя порывисто бросился к Савитри, припал щекой к ее щеке.

"Беги с нами",- хотел шепнуть он, но удержался. Без того она не покинет Меру, а забрать его, вероятно, невозможно. Прогулка по горам была чьей-то жуткой оплошностью, следствием суматохи перед катастрофой, такой промах не повторится.

Савитри прижалась на миг всем телом, всхлипнула - и вдруг толкнула его ладонями в грудь, почти грубо высвободилась и ушла.

Вонзив ногти в ладони, Вирайя сел, головой уткнулся в лакированную столешницу. Странно и почти смешно: у него и у Савитри есть любимые существа, слабые, капризные, подобные испорченным детям.

- Аштор!

Подождав, позвал ее громче, затем во весь голос. Нет ответа.

Нашел в туалетной комнате - так называлась жарко натопленная анфилада с бассейном и серной баней, с розовыми, золотыми, зелеными ткаными обоями в розах и райских птицах, со столиками, поставцами и полками в сплошном сверкании изысканной посуды. Дважды в день здесь колдовали одетые в голубое и зеленое - любимые цвета Аштор - парикмахеры и массажисты, маникюрщицы и рабы, искусные в косметике. Рабы роились, мелодично звеня флаконами, гребнями, мисочками, растирали и смешивали составы для масок, подбирали тона помад утренних и вечерних, лаков повседневных и парадных. Взвивались облачка душистых пудр, лязгали ножницы, царицей улья гудел электрофен, пестрый, блестящий вихрь шумел вокруг царственного идола - Аштор, восседающей с белой или пурпурной маской на лице, с зажимами на ресницах, головой в электрокороне, растопыренными кровавыми, жемчужными или изумрудными ногтями... Большая суматоха царила лишь в анфиладе гардеробных, когда живописно оформленная Аштор выбирала обувь, чулки и белье, платье и драгоценности.

Теперь, не зажигая света, она забралась с ногами в кресло, покрытое мамонтовой шкурой. Сидела и накапливала обиду, а вокруг хищно поблескивали флаконы и инструменты, еще не зная, что ежедневная добыча ускользает от них навеки.

Он тихо назвал ее имя, стараясь быть ласковым, но получилось хрипло и тревожно, так, что она сразу повернула голову и насторожилась.

- Плохие новости, девочка. Собирайся.

- Что? Как собираться? Куда?

Вирайя присел на подлокотник, прижал к себе убранную мелкими кудряшками голову Аштор.

- Собираться очень просто: только самое необходимое. Ну... поменьше косметики, чистое белье, теплые вещи, обувь попроще и покрепче. А вот куда - я и сам не знаю. Ты говорила когда-то, что и после катастрофы останется где-нибудь теплый морской берег. Вот, полетим его искать.

Он уже давно готовил себя к побегу, к новой жизни, просторной и опасной, как ледяные поля Меру; к долгим десятилетиям, когда придется оружием добывать себе пищу, защищать свой дом и плугом вспахивать заскорузлую землю. Несмотря на весь накал ужаса и омерзения, внушенных Черным Орденом, грядущая утрата комфорта, обеспеченности пугала, что греха таить, немногим меньше.

Иногда утром, меланхолически открывая серебряные краны смесителя и пальцем пробуя нагрев струи, архитектор думал о том, каково, наверное, мыться в ледяном ручье или таскать тяжелые ведра из колодца. Следя за столом, как Аштор копается в пироге или отодвигает, слегка поковыряв, великолепнейшую паровую рыбину, Вирайя испытывал страстное желание одернуть подругу, рассказать ей о жестоком будущем, когда краюха свежего хлеба станет изысканным яством.

- Слава Единому.- Аштор встала и коснулась губами его щеки. - А я думала, в самом деле плохие новости. А зачем приходила эта?.. Все, молчу, молчу. Я уже тут с ума схожу, мне каждую ночь снится землетрясение и что гора раздавливает меня. Наверное, лучше всего будет надеть суконные брюки и сапоги на низком каблуке, да?

...Вирайя собственноручно нес винтовку и патроны, донельзя пристыженный той, кого он считал своим "ребенком"... Аштор не пугал темный путь по разоренной планете! Бог-разрушитель, ущербный красноватый полудиск, тускло высвечивал ребра скал, им самим сброшенных с Меру и почти сплошь заваливших аэродром. "Черная стрела", не нуждавшаяся, в отличие от грузового "змея", в разбеге для взлета, спесиво задрала носовую иглу над расчищенной площадкой. Диск на ее брюхе сиял под мощными фарами топливных автоцистерн. Очевидно, фары освещали еще что-то, лежавшее на земле, поскольку у высокого голенастого шасси сгрудилось человек пять. Среди них блестела каска Вестника. Когда Вирайя и Аштор вышли из-за ближних завалов, сопровождаемые другим Вестником с ручным фонарем, его собрат жестом приказал всей группе удалиться. Затем Вестник проворно опустился на одно колено. "Недолго же я побыл иерофантом", - подумалось Вирайе.