Морская лихорадка - [9]

А однажды у меня был такой случай. Я служил на одном из этих синеносых судов, из Новой Шотландии. Я был там помощником. Конечно, это не значит, что я отучился в школе и сдал экзамен. Просто я был лучшим из всей палубной команды. Это было в заливе Святого Лаврентия, мы направлялись в Сент-Аннс, и был густой туман. Мы думали, что все будет оки-доки, и не видели никакой опасности. Но везде вокруг был только туман, серый и холодный. Но у нас все в порядке, так мы думали. Мы медленно продвигались день или два, и все время в тумане. У нас был парень, один из тех, кто чует землю. Он подошел ко мне и говорит: «Мы приближаемся к берегу, мистер. Лучше повернуть». Ну, я спрашиваю его, почему? Он говорит, что чует землю поблизости. Тут мы все рассмеялись. Итак, мы продолжали идти прежним курсом, со всем своим барахлом, а туман все не прекращался, серый и холодный, такой густой, что не видно было фока-рея. Затем внезапно послышалось «му-у», совсем недалеко от борта. Вы знаете, как странно распространяются звуки в тумане. Эта корова могла быть в миле от нас, а могла и в сорока футах. Один из нас сказал: «Скотовоз», а тот, чующий землю, сказал: «Сам ты скотовоз; это земля». И как раз в этот самый момент туман рассеялся, как это порой бывает. Как раз вовремя. И мы увидели старый Шиппиган со всеми его домами, освещенными ярким солнцем. Скажу вам, он был не далее чем в сотне ярдов, прямо по ходу. И мы летели вперед со всем барахлом. Еще бы секунд десять, и мы вылетели бы на берег, и там был не гладкий песочек, а зубастые скалы. Я заорал: «Руль на борт!», и мы успели отвернуть. Но были на волосок.

Но у меня был другой случай, тоже едва уцелели. Я был на другом синеносом, забыл его название. То ли «Одесса», то ли «Пенинсула». Мы возвращались домой с Бел-Айла. Была весна, и мы вошли в полосу тумана. Это был стелющийся, низовой туман, как в Шотландии. Меня поставили впередсмотрящим на баке. Дело было на ночной вахте. Первое, что я увидел — это дымовая труба громадного парохода над нами. Я крикнул: «Руль под ветер!», парень на руле меня услышал и сразу положил на борт, наше судно привелось к ветру и — нам повезло — пароход ударил нас вскользь. Он раздавил подветренную часть бака, снес якорь и все релинги. И вы бы видели подветренные снасти фок-мачты! Нет, вам никогда не приходилось такого видеть. Это была работа на всю ночь для всей команды, починить все это. Ну, вы же знаете, какие моряки на этих синеносых. Вся команда всю ночь делала эту работу. Однако, каковы были шансы? Мы просто счастливчики, что нас не разрезали пополам. Он долбанул бы нас прямо по миделю, если бы мы не успели положить руль под ветер. Мы и так и не узнали ничего о нем. Он просто скользнул и исчез. Я смог увидеть только зеленый огонь[10] и услышать донесшийся сверху возглас: «Боже мой!», и он исчез.

Странные вещи происходят на море. Этот парень, офицер с парохода, должно быть, тронулся умом. А если вы спросите меня о море, я вот что скажу: это не жизнь! Нет, не жизнь. Это существование, вот что такое море. И это существование дрянного, паршивого пса.  

МОРСКИЕ СУЕВЕРИЯ

Перевел с английского Виктор Федин

(рассказ "Sea Superstition" из сборника "A Mainsail Haul")

Одной лунной тропической ночью, когда судно скользило по волнам под всеми парусами, я нес вахту на корме, прохаживаясь по подветренному борту. В мои обязанности входило следить за судовыми часами и отбивать склянки каждые полчаса. Я выполнял их в течение многих ночей, но именно эта ночь запомнилась мне навсегда. Судно, казалось, было вырезано из перламутра. Спящие в укромных местах на палубе матросы казались величественными бронзовыми статуями. И небо казалось близким, как будто мы плыли под шатром невидимых ветвей, плодами которых были звезды и луна.

Но постепенно умиротворение в моем сердце уступило место грызущей меланхолии, и я впал в такое уныние, которое испытывал всего лишь дважды за свою жизнь. С этим унынием пришел страх моря и небес, и я дошел до того, что само мое присутствие на этом судне, посреди этого моря, под мертвенно-бледным сиянием луны приводило меня в неописуемый ужас. Я облокотился о планширь фальшборта, на мгновение закрыл глаза, затем посмотрел на воду, стремящуюся вдоль корпуса. Закрывая глаза, я видел морскую поверхность, а открыв их, увидел разнообразные формы морских призраков. Нет, вода по-прежнему обтекала корпус и убегала кильватерной струей, но чуть подальше от борта в белесых гребешках волн я увидел множество прекрасных, призывающих лиц, стремительность и притягательность которых далеко превосходила человеческие возможности. Помнится, я подумал, что никогда не видел ничего прекрасней такой чувственной красоты на этих лицах, и при их виде мою меланхолию как рукой сняло. Я почувствовал стремление прыгнуть за борт, чтобы находиться вместе с этой нечеловеческой красотой. Но вскоре я снова почувствовал ужас как прежде, и с изменением моих эмоций лица тоже изменились. Они превратились в какое-то подобие морщинистых, вроде лиц старых ведьм из сказок, обличий, и из воды потянулись дергающиеся, зловеще выглядевшие белые руки. Я был так испуган, что больше не подходил к фальшборту до самого рассвета.