Морская лихорадка - [11]

с золотой короной на голове, погруженный в глубокий сон, и ожидает наступления последнего захода солнца". "И что потом?" — спросил я. "Потом", — ответил он, — "для нас, моряков, наступят превосходные времена".  

МОРСКИЕ БАЛЛАДЫ

—— I ——

Перевел с английского

Александр Юрьевич Васин

Билл

 Он мёртвый на палубных досках лежал,

В небо уставив взор.  

Друзья не рыдали, склонившись над ним,

Не пел панихиду хор.  

"Да, Биллу, похоже, каюк," — такой

Был вынесен приговор.    

Помощник явился в начале семи

И, сплюнув, отдал приказ:  

"Взять камень побольше, а труп, завернув

В ободранный грот, зараз  

Без лишнего шума, пока не протух,

Убрать поскорее с глаз!"    

Когда за кормой медный диск луны

Гладь моря посеребрил,  

На дно, в непролазные дебри трав,

Он нами отправлен был.  

И кто-то вздохнул, что на нас свою

Вахту оставил Билл.

Отчаянный пират

 Себя пиратом вижу я с мушкетом за спиной;  

Он курит трубочный табак, когда окончен бой,  

На пляже, у Карибских вод, любуясь на закат —  

Морской бродяга-буканьер, отчаянный пират.    

Он в тихой бухте, на плаву, из фляги цедит ром,  

Забив каюты корабля награбленным добром,  

Где есть и крона, и дублон, и гульден, и дукат —  

Морской бродяга-буканьер, отчаянный пират.    

Жаль, что в команде у него полным-полно цветных,  

Всегда готовых к мятежу. Но он оставит их  

На этом дальнем островке, чтоб не смущали взгляд —  

Морской бродяга-буканьер, отчаянный пират.    

Он носит бархатный камзол и саблю у бедра,  

Висит на шее у него свисток из серебра.  

Он сотню пленных по доске за борт отправить рад —  

Морской бродяга-буканьер, отчаянный пират.    

Свою подзорную трубу он сунул за обшлаг,  

На мачте, высоко над ним, трепещет черный флаг.  

Кромсая надвое волну, он вдаль ведет фрегат —  

Морской бродяга-буканьер, отчаянный пират.

Старая песня, пропетая вновь

 Смотри, как от причала, причала, причала  

Отваливает шхуна куда-то на восток.  

Мехов с вином мускатным набито в трюм немало.  

Дает сигналы боцман в серебряный свисток.  

Попутный ветер в спину, и путь еще далек.    

Намеченным маршрутом, маршрутом, маршрутом  

Бежит по морю шхуна, срезая гребешки.  

Пиратскою добычей пылятся по каютам  

Рубинов, аметистов и золота мешки.  

И с песней налегают на гитов моряки.    

И вот уже пучина, пучина, пучина  

Их жадно поглощает, когда в тиши кают  

Они, припав к бутылкам, беспечно хлещут вина,  

Провозглашают тосты и весело поют...  

Покуда не обрящут последний свой приют...

Испанские воды

Слышу вод испанских рокот — не смолкая ни на миг,  

Словно звуки чудных песен, он звучит в ушах моих,  

И опять передо мною из тумана забытья  

Возникает Лос Муэртос, где бывал когда-то я,    

Знойный берег Лос Муэртос, где всегда ревёт прибой,  

И заветная стоянка у лагуны голубой.  

Там поваленные пальмы громоздились без числа,  

Как изъеденные морем полусгнившие тела.    

А когда в лучах заката загорелись облака,  

Мы уже достигли рифа Негритянская Башка,  

И ещё до погруженья в сумрак ночи наш отряд  

Бросил якорь в Лос Муэртос, прихватив бесценный клад.    

С ним потом через болота мы тащились, всё кляня,  

По колено в липкой жиже, под палящим светом дня.  

Балансируя на кочках, отбиваясь от мошки,  

Мы мечтали, как о чуде, о привале у реки.    

А затем в глубокой яме мы укрыли наш трофей —  

Золотые украшенья всех размеров и мастей:  

Кольца, брошки, ожерелья и другую мишуру  

Из разграбленных испанцем храмов в Лиме и Перу;    

Изумруды с Эквадора, австралийский хризолит;  

Серебро в горшке из бронзы, что на Чили был отрыт;  

Нобли, шиллинги, эскудо, кардэкю и прочий хлам,  

Что когда-то кочевали по пиратским сундукам.    

Мы потом на эту яму навалили с пуд земли  

И, чтоб наш тайник пометить, рядом дерево сожгли.  

А когда мы отплывали, подгонял наш лёгкий бриг  

Рёв прибоя, что, как песня, всё звучит в ушах моих.    

Я последний из команды. Остальные — кто погиб,  

Кто загнулся от болезни или в море кормит рыб.  

Я скитаюсь по дорогам, бесприютен, нищ и хил,  

Но о кладе в Лос Муэртос я поныне не забыл.    

И, хоть знаю, что вовек мне в тех краях не побывать,  

Я в мечтах своих невольно возвращаюсь к ним опять,  

Вижу знойный берег моря, в красных бликах облака,  

Бриг, скользящий мимо рифа Негритянская Башка...    

Как я жажду оказаться вновь на этом берегу,  

Где вблизи сгоревшей пальмы наш тайник найти смогу  

И отрою наконец-то эти горы золотых  

Под немолчный рёв прибоя, что звучит в ушах моих.

Пропавшие без вести

Под топселями шхуна дрожала, словно лань,  

И ветерок, играя, на флаге морщил ткань.  

Ей с берега и с пирса ура кричал народ.  

Под всеми парусами неслась она вперёд.

О борт её плескала зелёная волна,  

Легко и величаво скользила вдаль она.  

Вонзалась в небо мачта, поскрипывал каркас.  

Так шла она, покуда не скрылась прочь из глаз...  

С тех пор промчались годы. Команды след пропал.  

Их кости превратились в сверкающий коралл,  

В гребёнки для русалок, в акульи плавники,  

Что в неводе порою находят рыбаки.   

Подруги тех матросов уже не ждут вестей.  

Их руки от работы становятся грубей.  

Но всё слышны им песни, что пели их мужья,  

Летя под парусами в далёкие края...

Рождество 1903 года