Морок - [4]

Во-первых, это была неправда! До того, как он встретил Джей, Виктор и ошибался, и отчаивался, и даже побывал в браке. И узнал он ее не сразу: он до сих пор каждый день и каждый час, проведенные с женой, заново делает открытие: оказывается, они подходят друг другу, они могут и хотят быть вместе.

Во-вторых и главное: с каким самодовольством он это сказал! Как будто в том, что он встретил Джей, была его заслуга! Как чудовищно похваляться этим хрупким, абсолютно не заслуженным счастьем, этим непостижимым подарком судьбы! Советы он давал этому бедному мальчику, учил жизни… Чему он мог научить? Разве он знал, разве понимал, как досталось ему то, что досталось, и надолго ли это ему дано.

Виктор снова взглянул на часы. С тех пор, как за Джей закрылась дверь, прошло не больше четверти часа.

Он устроился за журнальным столиком у окна с кипой свежих газет и принялся просматривать их, прислушиваясь, не брякнет ли калитка и не раздадутся ли шаги на дорожке, к крыльцу.

Он терпимо относился к разлукам с любимой женой и детьми — как коротким, так и длительным. Умел находить радость в телефонных звонках, электронных весточках, предвкушении встреч. Но почему-то в этом году, когда она, как обычно, повезла детей на лето в Россию, он извелся за тот месяц, что она провела на даче у матери. Звонки на сей раз не помогали, он не мог дождаться встречи. Осунулся, стал раздражаться по пустякам. Он совершенно не понимал, в чем дело, и решил, что виной излишней сентиментальности — его сороковник, который в последнее время стал разными способами напоминать о себе.

Джей особенно любила в Подмосковье конец мая и июнь, всегда старалась провести это время там. Она собиралась вернуться 25 июня. Она поступала так всегда, если ездила одна, без него, и, расставаясь, утешала его одними и теми же словами: «Солнце повернет на зиму, мне станет грустно, и я приеду к тебе». Но на этот раз она, видимо, почувствовала что-то особенное в его голосе и, поменяв билет, вернулась почти на неделю раньше. Виктор был горячо ей благодарен и очень ее жалел: Джей так всегда старалась надышаться, насладиться самым долгим днем в году. В Москве ей бы это удалось: там сейчас стояла отличная погода, а здесь — целый день шел серенький дождь, солнце так и не показалось из-за облаков.

Привезли заказанный ужин. К счастью, он был плотно упакован, так что не издавал никаких раздражающих аппетит запахов.

На улице стояла тишина, лишь изредка нарушаемая шумом какой-нибудь проезжающей машины. Прошла компания галдевших и громко гикавших юнцов, нетрезвых, судя по неразборчивым выкрикам. Простучали и удалились одинокие шаги.

Виктор опять взял маркер, сдвинул на нос, поморщившись, совсем новое для него орудие труда — очки — и, вернувшись к работе с газетами, постепенно увлекся.

Когда он вновь взглянул на часы, то обнаружил, что они начали отсчитывать второй час с тех пор, как жена вышла за порог. Облака так и не расступились, от чего небо было темным. Как быстро и незаметно наступил поздний вечер!

Виктор обругал себя за то, что забыл о времени. Он почти не сомневался: что-то случилось, раз ее нет так долго.

Набрал номер ее мобильного. Жена ответила с третьего гудка.

— Что случилось, милый? — спросила она с легкой тревогой в голосе.

— Это у тебя что случилось? — У него камень свалился с души, он не мог говорить, не улыбаясь. — Тебя уже знаешь сколько нет?

— Витенька! — Она рассмеялась. — Но я же выбираю. Тут столько всего!

— Такое количество фильмов Эттенборроу? — поддел он ее.

— Я разные смотрела, — ответила она мягко. — Но я уже закончила, сейчас иду.

— Я тебя встречу! — неожиданно для самого себя воскликнул Виктор. — Ты в каком: том, что слева от нас, или что справа? — Названия улиц у Джей было бесполезно спрашивать: она их никогда не запоминала — ни в Москве, ни в Лондоне, ни в каком-либо другом городе мира, — сколько бы ни прожила на одном месте.

— Слева, если стоять спиной к нашей калитке. Ну, где цветочный рядом, — четко ответила жена. — Но время-то детское, — спохватилась она, — я сама дойду. У нас спокойный район.

— Мне тоже хочется пройтись, — весело сказал Виктор и отключил связь.

Он бегом помчался в прихожую, не надевая куртки, торопливо сунул ноги в расхлябанные садовые кроссовки без шнурков.

Виктор вышел за калитку. В густых сумерках самого долгого вечера в году улица была странно молчалива и пустынна: ни машин, ни прохожих, лишь кое-где горели окошки, но не доносилось ни музыки, ни голосов. Как будто город спал уже глубоким сном. Виктора охватило чувство нереальности происходящего. Он подумал, что в его доме, возможно, что-то случилось с часами и на самом деле уже глубокая ночь. Ему стало не но себе, кровь отхлынула от головы и сердца. Взглянул на дисплей мобильника — тот показывал какую-то совсем уж ни на что не похожую цифру. Сообразил, что сегодня служба безопасности вытряхивала содержимое его телефона, после чего он забыл выставить время.

Виктор скорым шагом двинулся в направлении, указанном женой. На ходу попытался позвонить в службу точного времени, но звонок несколько раз срывался, и он бросил телефон обратно в карман. Очень хотелось поскорее встретиться с женой и отогнать навязчивое ощущение одинокой затерянности во времени и пространстве.